Человек из пробирки

Я, Земель Геннадий Фрицевич, кинорежиссёр, сценарист, родился 9 февраля 1952 года в зоне лагпункта Караджар под Карагандой. Отец - латыш, сын кулака, арестован в 1938 году в г. Москве. Отсидел 12 лет в Карлаге. Мать - украинка, арестована в 1948 году, отсидела 5 лет (полгода на строительстве завода по переработке урана в Таджикистане, в г. Ленинабаде, остальной срок в Карлаге). Моя родина - Карлаг - Карагандинский исправительно-трудовой лагерь НКВД.

Сразу после смерти Сталина по бериевской амнистии 24 апреля 1953 года мать вместе со мной освободили. От Караджара до ворот Карлага, пересылки Карабас, я проделал свой первый и единственный в жизни этап в возрасте одного года двух месяцев.

Одно из воспоминаний детства: весна, река Шерубай-Нура выплёскивает на песчаные отмели человеческие черепа и кости. Мы, дети, собираем черепа, каждый свою кучу. Играем - у кого больше. У эстонки Альбины Кару - 12, она победила. Потом бросаем черепа в реку - кто дальше.

Так происходило каждую весну. В лагерях закапывали трупы неглубоко, и по весне талые воды размывали захоронения. Из лагерей специально выделялись колонны зэков под охраной с телегами. Шли вдоль берега, собирали человеческие останки. Народ не должен был видеть такое количество черепов.

Ещё мы делали из ржавой колючей проволоки розы, букеты роз. И играли в “побег”: зэки совершали побег из зоны, охрана с собаками их догоняла. Я чаще был охранником, была у меня дворняжка Шарик. Вот и приходилось отдуваться за бессобачных.
Шарика позже съели настоящие зэки. Рыли траншею у магазина, подманили и… Собачатина считалась лечебной.

Тогда, в детстве, бараки, вышки, зоны, землянки, человеческие черепа, колонны зэков в степи, наши чудовищные детские игры - всё принималось мной естественно и просто, как данность. Как деревья, степь, ветер, цветы.

Всю дикость и жуть тогдашнего нашего житья я осознал гораздо позже, когда стал задумываться о своих корнях. Когда понял, что я - человек из пробирки. Эта пробирка - лагерная зона, о необходимости которой всё время говорили теоретики и практики террора, вожди научного (читай казарменного) коммунизма. Цель коммунизма - у человека не должно быть ни родины, ни национальности. Задача - вывести породу общечеловеков.

В моём случае они почти добились успеха: родину заменили лагерем, национальность - ребенок НКВД (так именовались дети, рожденные в лагерях). Трудно любить родину-лагерь, но другой нет. Это судьба.

Говорить обо всём этом меня побудили три факта.
Первый - в России Госдума планирует принять закон об уголовной ответственности за искажение истории Второй мировой войны. Тюремный срок - от трех до пяти лет.
Второй - в дни празднования 65-летия Победы над фашистской Германией в Москве пытались разместить портреты Сталина.
Третий - день памяти жертв политических репрессий в Казахстане.

Тюремный срок за искажение истории...
Значит, есть некто, кто якобы уже эту историю познал, написал, канонизировал, узурпировал - вот вам Библия Второй мировой. Только так, и больше никак!

Но СССР - лишь один из участников мировой войны и занимает в её истории своё определённое место. Да, большое, но навязывать пристрастно изложенную историю другим не имеет смысла.
Чтобы разобраться в своем прошлом, его надо знать. Но архивы почищены, а те, кто пишет официальную историю, подсунут вам легенды, постановления, решения, директивы, рапорты…

Те, кто действительно строил, сидел в лагерях, честно воевал - молчат. Они знают горечь, горесть, тяжесть правды. И боятся, что этой правды нам не выдержать, она нас сломает.

Упорное молчание очевидцев - трагедия народа.
Страх в генах. На сколько поколений?

Страх, что правдивый рассказ о прошлом может навредить детям, родственникам, близким в будущем.

Страх, что прошлое может повториться.

Страх, что историческое прошлое нас может не объединять, а расколоть.

Уходит молчавшее уникальное поколение. Уносит в могилы прошлое, правду и… страх.

Страх не за себя - за нас.

***

“Во время войны тиран сближается с народом”, - справедливо заметил писатель-лагерник Варлам Шаламов. В этом “сближении” и кроется узел противоречий в оценке роли Сталина и КПСС в войне. Победу, одержанную народом не благодаря, а вопреки Сталину и КПСС, - большевики присвоили себе в заслугу.

Самое чёрное искажение истории - объявление партии и народу числа жертв Великой Отечественной войны. Сталин назвал 8 миллионов, Хрущев - 20, сегодня озвучена цифра 27 миллионов. И непонятно, входят ли в это число жертвы войны с Польшей в 1939 году, с Финляндией зимой 1939-1940 годов, с Японией в августе 1945 года. Сколько же народу погибло в СССР за время Второй мировой войны в период с 17 сентября 1939 года по 2 сентября 1945 года, когда капитулировала Япония и в советский плен попали миллион японских солдат?

Катастрофа 1941 года, штрафбат, заградительные отряды, объявление своих пленных предателями, котлы окружённых в сотни тысяч красноармейцев... Если за каждый вновь открытый факт сажать в тюрьму, то сколько же тюрем понадобится?

***

В январе 1994 года я был в Югославии по делам кино. Накал революционных страстей к тому времени уже стих. В Белграде на стене дома увидел крупную надпись “Коммунисты, возвращайтесь - мы вам простим всё!”

Я возмутился. Среди киношников начался спор. Дошли до сравнения фашизма с коммунизмом. Кто-то сказал: “Коммунисты хоть людей не жгли - можно прощать!”

Я сказал: “Жгли!”

И рассказал о сожжении в сарае жителей горного селения при депортации чеченцев в феврале 1944 года. Предложил: давайте снимем про это фильм. Будет, как фильм “Иди и смотри” Элема Климова, где фашисты сжигают в сарае жителей белорусского села.

Мне не поверили - измышление!

Идея меня захватила. Вернувшись, предлагал снимать такой фильм в Риге, Москве, Алма-Ате… От меня отмахивались как от прокажённого.

Думаю, и сейчас такой фильм снять невозможно. Скажут: “Не могли наши деды и отцы совершить такое!”

Это и есть сопротивление правде.

***

23 августа 1942 года в 16 часов 18 минут началась бомбардировка центральной жилой части Сталинграда. Мирные жители в большинстве своём в этот и несколько последующих дней погибли под бомбами. Ни фашисты, ни коммунисты никогда не афишировали число жертв: обеим сторонам это невыгодно - совершено преступление против человечности.

Их - 500 000! Пять Хиросим.

Суть преступления - Сталин запретил эвакуировать жителей, боялся, что армия не будет оборонять пустой город.

***

В 1949 году к 70-летию Сталина была проведена скоординированная акция по всему Союзу, и инвалиды Великой Отечественной исчезли из городов.

Куда? Что с ними стало? Даже сейчас задавать такие вопросы страшно, а было их, по самым осторожным подсчетам, не менее двух миллионов.

***

Случилось так, что Панфиловская дивизия закончила свой боевой путь на войне в окружении и была разбита штрафными батальонами немцев в Латвии в Курляндском котле. Это район хутора наших дальних родственников. Он так и называется - Зиемеле.

В 12 лет меня привезли в Латвию из Казахстана, и бабушка возила меня по всем родственникам - показывала внучонка, что от воскресшего сына Фрица в лагерях родился (отца забрали в 1938 году, и связь с семьёй была потеряна).

На хуторе Зиемеле родственники, узнав, что я из Казахстана, воскликнули:

- О! Панфиловец! Они тут в моём дворе в сорок пятом воевали! Ох и дрались они тут с фрицами!

Так я впервые услышал о печальном финале панфиловцев. Когда немцы узнали, что в кольце та самая знаменитая Панфиловская, они бросили на её истребление штрафные батальоны уголовников.

Командир дивизии Георгий Ломов не смог выйти из окружения. Освободить из кольца дивизию попытался командир корпуса генерал-майор А. Д. Кулешов вводом в бой ещё одной дивизии, но и это не помогло. В ночь на 28 марта руководство деблокадой взял на себя командующий 10-й армией М. И. Казаков. Подтянули новые части и освободили окружённых. 3420 панфиловцев вступили в бой. Вышли 1740…

Об этих боях официальная пропаганда всегда молчала.
Хотя героизма, мужества, отваги в этот бой вложили панфиловцы не меньше, чем дивизия алматинского формирования под Москвой.

***

Будущее видится теоретикам рынка как огромный сияющий супермаркет, забитый товарами. Но мы - не товар, товар - не мы.

Я хочу верить, что свободная конкуренция, являющаяся двигателем строительства нового будущего, не приведет к тому, что кому-то, как мне, придется родиться за колючей проволокой, а кому-то поднимать восстание в лагерной зоне. Как писал Микеланджело:

“У новой эры - новые химеры,
за будущее чувствую я стыд,
иная, может быть, святая вера
опять всего святого нас лишит”.

День памяти жертв политических репрессий нужен нам для того, чтобы не забыть прошлое, за которое испытываем стыд.

Тулеген Байтукенов
Время (Алматы)