Поляки называют победу над Красной Армией в 1920 году "чудом на Висле"

В конце гражданской войны, в августе 1920 года молодая Советская республика, давшая поначалу независимость бывшим частям Российской империи, решила, разгромив Деникина и Колчака, что она может двигаться дальше и попытаться вернуть под свой контроль Польшу.

Наступление Красной Армии на Варшаву и успешное отражение этого наступления только сформированной армией независимой Польши во главе с маршалом Пилсудским – эпизод истории, трактуемый обеими сторонами конфликта по-разному, а на протяжении многих десятилетий и вовсе почти замалчивавшийся.

В рекламных проспектах и в пресс-релизе к фильму говорилось об эпической битве, которая остановила коммунизм на берегах Вислы и спасла Европу от коммунистического порабощения еще в 1920 году.

На лондонской премьере был посол Польши в Британии, а после показа состоялся торжественный прием в посольстве.

Режиссер-баталист

"Польское кино всегда возвращалось к прошлому, анализировало его и старалось сказать о нем больше, чем это позволяла официальная установка, – говорит специалист по польскому кино Ирина Рубанова. – Сейчас эта тенденция 50-х годов вновь возвращается".

Киновед отмечает, что самым весомым выражением этого возрожденного интереса является "Катынь" Анджея Вайды.

"Гофман – в той же струе. Он вообще по натуре своей историк, и не раз говорил, что больше всего на свете хотел заниматься историей, – говорит Ирина Рубанова. – Но так получилось, что в молодости он попал во ВГИК, а потом пришло осознанное стремление эти два увлечения – историю и кинематограф – объединить".

По ее словам, продуктом такого симбиоза стало кино, похожее на национальную мифологию. 80-летний ветеран польского кинематографа Гофман экранизировал романы Генрика Синкевича "Потоп", "Огнем и мечом", "Пан Володыёвский", которые помнят зрители постарше.

"Всё это большие, многолюдные фильмы, в которых очень много батальных сцен, – говорит Рубанова. – Он любит такие сцены, умеет их снимать, и с этой точки зрения его обращение к неосвещенным кинематографом фрагментам истории ХХ века вполне логично".

Уйти от черно-белых оценок

Отношения с Россией у мастера-баталиста непростые и неоднозначные. Когда мы встретились, выяснилось, что Ежи Гофман свободно говорит по-русски, чему, как он мне объяснил, есть две серьезные причины: пять лет в сибирских лагерях и пять лет во ВГИКе.

Поняв, что он разговаривает с русским журналистом – пусть и из Би-би-си, – Гофман сразу стал объяснять свою позицию в той исторически довольно сложной этической ситуации, в которой он оказался, взявшись за этот фильм.

"Я решил, что все сцены, которые касались, скажем, Красной Армии, я буду брать исключительно из русской литературы: Бабель, Шолохов, Алексей Толстой, – рассказывает режиссер. – Для того, чтобы меня не обвиняли в том, что, мол, опять эти полячишки что-то про нас наврали".

Польский режиссер утверждает, что "категорически не использовал материалов пропаганды – ни с той, ни с другой стороны", желая уйти от черно-белых оценок.

"Всё ужасное и нечеловеческое, что меня ждало в Сибири – это всё было со стороны властей. Всё, что нам помогло это пережить, исходило от людей, – продолжает Гофман. – Поэтому, делая этот фильм, я хотел, чтобы он был против системы: против коммунизма, против большевизма, но не против России".

Первый фильм про войну 1920 года

Первые оценки фильма – а он только-только вышел на экраны в Польше – весьма противоречивые. Историки отмечают ошибки: например, Сталин не находился в 1920 году в Кремле рядом с Лениным и Троцким.

"Я бы не сказал, что исторические фильмы – хороший инструмент восстановления исторической правды, – говорит Би-би-си польский историк Анджей Новак. – Они могут возвращать память, но к правде могут приблизить только точные описания историков".

Вместе с тем Новак отмечает, что работа Гофмана – первый фильм про войну 1920 года.

"Уже 20 лет Польша является независимым государством, и странно, что до сих пор не было фильма про столь важную для страны войну, в которой Польша победила, – отмечает историк. – Так что сам факт появления такого фильма – само по себе событие важное".

Анджей Новак говорит, что, с одной стороны, фильм показывает "очень реалистичную войну".

"С другой стороны, есть в нем и наивные, даже комичные эпизоды, когда польская девушка, почти как Рэмбо, в одиночку борется против русских большевиков", – отмечает историк.

"Битва за Варшаву" и "Катынь"

Фильм "Битва за Варшаву" заставляет вспомнить еще один недавний польский фильм – "Катынь" Анджея Вайды, в котором совершена попытка найти кинематографическое воплощение еще одной тяжелой страницы в отношениях между Россией и Польшей.

"В обоих фильмах очень сильно ощущается стремление не испортить российско-польские отношения, – говорит Анджей Новак. – В "Катыни" главный положительный герой – русский офицер, который пытается спасти семью одного из польских офицеров, как бы это парадоксально ни выглядело с точки зрения того, что произошло в Катыни".

"Самыми негативными героями являются не русские, а сами поляки, которые служат коммунизму и большевизму в ЧК, – продолжает историк. – Так что, несмотря на то, что фильм показывает борьбу поляков против большевиков, это не переносится на отношения Польши и России".

У фильма "Катынь" в России оказалась неоднозначная судьба. Но в итоге он был показан по государственному российскому телевидению накануне 70-й годовщины катынской трагедии.

Поляки называют победу над Красной Армией в 1920 году "чудом на Висле". Показ "Катыни" по российскому телевидению Ирина Рубанова тоже считает чудом, и предсказать, купят ли российские прокатчики права на "Битву за Варшаву" эксперт не берется.

"Труднее всего прогнозировать чудо, – говорит Рубанова. – Мне хочется на это надеться – ведь многие годы Гофман был одним из крупнейших польских режиссеров, которых официальная советская власть принимала – все или почти все его фильмы шли в советском прокате. Но что случится на этот раз, сказать трудно".

"Я не очень уверена в том, что в ближайшее время этот фильм сможет выйти в российский прокат, – продолжает она. – Хотя кто знает. На показ "Катыни" тоже, казалось, шансов нет. Началось ведь с двух закрытых просмотров в Доме кино и Доме журналистов. А закончилось показом по телевидению, когда фильм посмотрели 14 миллионов человек".

Когда я в заключение разговора с Ежи Гофманом спросил у режиссера, верит ли он в то, что "Битву за Варшаву" увидит российский зритель, он только развел руками и ответил на своем хорошем русском: "Неисповедимы пути господни!"

Александр Кан
Русская служба ВВС
14 октября 2011