Чуть не расстреляли своих: воспоминания спецназовца, прошедшего ужас Афгана

Маме он сказал, что полетит служить в Германию, а сам поехал на войну в Афганистан. Попал в самое гиблое место – Асадабад.

На войне обостряются все чувства: опасности, страха, ненависти, самосохранения, и порой происходят вещи, которым трудно найти объяснение. О войне в Афганистане Валерий Белуга рассказывает, говоря об ужасах войны без лишних эмоций.

"Я видел пули, которые летели в меня. Очень странное ощущение. Может, это мозг так реагирует, когда ты между жизнью и смертью, не знаю…", - говорит афганец.

"Мы возвращались с задания на базу. БМПшки неслись вдоль горы. Я с ребятами сидел сверху на башне, сверлил взглядами камни, постреливал по кустам. Там горка была. Первая машина проскочила, а нашу в том месте и подбили из гранатомёта – засада. Вот тогда и заметил, как "мои" пули летят… Как в фильме "Матрица". Одна угодила в броню возле левой ноги, вторая – между голенями, третья – возле левой ноги. Чудом не зацепило", - вспоминает ветеран спецназа.

Обошлось тогда без потерь: пока механик-водитель тушил огонь, а бойцы отстреливались, подскочила третья БМПшка, пальнула пару раз из пушки, потом зацепила подбитую машину тросом – выволокла.

Валерий Белуга родился и вырос в Бобруйске. До призыва в армию занимался борьбой, выполнил норматив мастера спорта СССР по самбо, успел окончить Могилёвский химико-технологический техникум.

Отобрали спортсмена в Марьину Горку, в 5-ю бригаду специального назначения. Случилось это 5 мая 1984 года.

"Это потом мы узнали о специфике части, что она относилась к Главному разведуправлению Генштаба Вооружённых Сил Советского Союза, что камуфлировалась под ВДВ, что её основная задача – высадиться на вражеской территории, выполнить боевые задачи и вернуться. Если повезёт… Готовили нас серьёзно: физуха, огневая подготовка, кого-то выучили на минёра, кого-то на снайпера, меня – на радиста", - вспоминает солдат.

Для него физподготовка была не в тягость: всё-таки спортом до армии серьезно занимался, а вот некоторые пацаны просто "умирали" на кроссах. На спортгородке они вместе с Валерой Глазко буквально таскали земляка Сергея Новицкого – у того лишний вес был. Зато потом Серега так накачался, что просто атлет с плаката.

"Он мне в Афгане жизнь однажды спас. Хорошо, оба к тому времени натренированные были, обстрелянные, - вспоминает ветеран. – Шли на задание, устроили небольшой привал. В какой-то момент я шестым чувством уловил: сейчас что-то произойдёт. Только поднялись – буквально в упор по мне очередь. Там на горе сверху "духовский" пост был. Может, предчувствие спасло, может, движение краем глаза уловил или звук какой-то услышал, но за миг до выстрела я в скалу буквально вжался. Заорал во всё горло. Тут Серега и жахнул душмана. Произошло это секунд за 20-30 (я дольше рассказываю об этом), но те мгновения мне показались вечностью. Повезло, что у того мужика гранаты с собой не было: иначе костей бы наших не нашли. Но это всё потом..."

Зимой 1984 года в Марьину Горку стало прибывать усиление из частей, располагавшихся в Борисове, Изяславе, Печорах, Чучково и даже Уссурийске: механики-водители, сапёры, кинологи с собачками. Пришли боевые машины пехоты.

"Укомплектовали по полной программе. Мы даже лыжи везли с собой. Кто-то наверху придумал, что спецназу они очень нужны будут в Афгане. Может, ими затем печки-буржуйки топили, не знаю. Мы это потом как анекдот вспоминали", - смеется афганец.

Перед отправкой сказал родителям, что служить будет в Германии. Чтобы не волновались. Сам, конечно, понимал, что командировка предстояла совсем в другом направлении.

В январе 1985 года загрузили на платформы технику, сами устроились по плацкартным вагонам – двинулись в путь.

"Ехали долго и весело. У кого-то по маршруту родственники или друзья жили: встречались, состав догоняли. Кто-то от ничегонеделания начинал отношения выяснять. Драки тоже были. Притирались, знакомились. Спиртное на станциях добывали, девчонок кадрили. Молодые были, кровь играла. Знали, куда едем, но никто ещё толком не понимал, что такое настоящая война, - Валерий Федорович на мгновение замолкает. – Это пока по тебе не стрельнут или кого-то рядом не убьют..."

Прибыли сначала в город Чирчик. В течение месяца проходили горную подготовку. Бойцов учили безопасному передвижению, особенностям стрельбы в горах, основам самостраховки, ориентированию на местности. Налегали на физподготовку.

Валерий был радистом-разведчиком: помимо основного снаряжения таскал на себе радиостанцию Р-159.

Предлагает посчитать вместе: "19 килограммов радиостанция, дополнительные батареи – 2,5 кг, автомат – 4,5, пять снаряженных магазинов, пару гранат, несколько пачек с патронами, фляга с водой, нож... Килограммов тридцать набегает. Нет, бронежилет и каску не носили: лишний вес. Вот кроссовки, это да. Ты должен по горам передвигаться быстро и желательно бесшумно. Мы же охотниками были, а это другая специфика".

18 марта 1985 года 334-й отдельный отряд специального назначения (по легенде он назывался 5-й отдельный мотострелковый батальон) пересёк советско-афганскую границу. Прошли Хайратон, Пули-Хумри, Джабаль-Усарадж, Кабул, Джелалабад, прибыли в пункт назначения – город Асадабад. Место там, вспоминает афганец, выбрали шикарное: речка, канал, на острове срубили оливковые деревья, поставили палатки. Обосновались, начали по-армейски обживаться.

Близость к Пакистану никого тогда не пугала, о множестве караванных маршрутов и особой активности душманов в том районе ещё толком не знали.

Через пару недель командир отряда майор Виктор Терентьев решил провести так называемый учебный выход. Это потом до каждого дошло, что в Афганистане учебных занятий не бывает. Тем более у спецназа. Тем более на "духовской" территории. Позже среди солдат гуляла пословица: "Если хочешь пулю в зад – поезжай в Асадабад!" А тогда они даже не представляли, где оказались. Так, в общих чертах.

Участник Афганской войны вспоминает: "Когда начало смеркаться, паромом переправились через речку, пошли. Куда, зачем? Меня и прапорщика Михаила Грищенко, ещё кого-то из ребят послали в дозор у входа в ущелье, чтобы отряд прошёл. Бежим вперед, находим камни, укрываемся за ними, ждём. А отряд, как оказалось, быстро и тихо прошёл мимо нас и исчез где-то. Радиостанцию мне не сказали брать с собой. Связи нет, куда идти неизвестно, что делать непонятно, задач никаких не поставлено. Решили к парому возвращаться. Вдруг слышим: кто-то на нас идёт. Передернули предохранители. Чуть стрельбу не открыли. Хорошо, они отозвались. А это один из офицеров со взводом солдат отряд догонял. У них связь с командиром была, вот мы к ним и присоединились".

Та вылазка завершилась успешно. Как пробежка с лёгким щекотанием нервов. Было и ещё несколько учебных выходов, в числе один совместно с Джелалабадским отрядом. Соседи показали, как работать надо. Каких-то душманов в плен взяли. Склад захватили. Конфет, печенья в расположение притащили. Белуга тогда не ходил. Типа молодой ещё. Старослужащие рассказывали, что всё получилось легко и красиво. Азарт у ребят проснулся, эйфория, дескать, не такой уж он страшный, этот Афганистан.

А потом случились Маравары...

О трагедии, произошедшей 19 апреля 1985 года в Мараварском ущелье, написано много и подробно. Поэтому здесь – коротко, основные штрихи.

Как описывают участники и свидетели тех событий, майор Терентьев решил прочесать брошенный кишлак Сангам, где боевики якобы оставляли пост из 8-10 человек. Перед выходом командир провёл рекогносцировку (все, как предписывают учебники по тактике), но открыто, на виду у местных жителей.

Для зачистки Сангама выдвинулись три роты. Без бронетехники, без артиллерийской и авиационной поддержки, без боевого опыта.

В Сангаме спецназовцы никого не обнаружили, только ещё горячий чайник. Терентьев отправил роту капитана Николая Цебрука в соседний кишлак Даридам, о котором практически ничего не было известно.

Там и произошла страшная беда. Моджахеды, которых по разным оценкам было от 200 до 400 человек, отследили все перемещения роты, отсекли несколько групп, устроили засаду и настоящую бойню.

Валерий Белуга не был на том выходе: оставили в лагере как молодого.

"Мы поняли, что в Мараварах случилось что-то ужасное. Все переговоры велись в прямом эфире, по открытым каналам. Парни, которые в лагере слушали, сказали, что там много "трёхсотых" и "двухсотых" (по условной кодировке – раненых и убитых). Нас подняли и бросили на выручку. Слишком поздно...", - вспоминает афганец.

Его и ещё одного бойца - Леонида Мурашко с радиостанцией поставили в дозор на подходе к ущелью, поэтому в боестолкновении не участвовали – прикоснулись к последствиям.

"Ночью из ущелья на нас Володя Турчин вышел. Мы по нему чуть не лупанули в темноте, хорошо, что отозвался по-русски. Он был без автомата, но с зажатой в руке гранатой, у которой не было кольца. Пальцы мы ему еле-еле разжали. Говорить Володя практически не мог, весь дрожал", - рассказывает он.

Валерий попал в команду, вытаскивавшую из Даридама трупы сослуживцев.

Душманов уже отогнали: по ним поработали вертушки, артиллерия, соседи из Джелалабадского отряда. Нужно было своих доставать.

"Многие тела были обезображены: вспороты животы, отрезаны гениталии... Они уже двое суток на 40-градусной жаре пролежали: вздулись. Трупный запах. Собирали ребят и то, что от них осталось на плащ-палатки. Опознавали по наколкам... Потом узнали, что лейтенант Николай Кузнецов подорвал себя и "духов" гранатой Ф-1. Также поступил и рядовой Вячеслав Сулин. Семеро бойцов (Володя Бойчук, Саня Вакулюк, Юра Гавраш, Вася Кухарчук, Слава Марченко, Вася Музыка и Наиль Мустафин) взорвали себя штурмовой гранатой, сделанной из мины ОЗМ-72. Только представь: они как-то договорились, наверное, посмотрели друг другу в глаза и...", - афганец замолкает.

Говорит, что месяц консервы не мог есть: от одного запаха наизнанку выворачивало.

В том бою погиб 31 спецназовец: 2 офицера, 29 солдат и сержантов. За мужество, стойкость и самоотверженность спецназовцы были награждены орденами Красной Звезды. Вячеслав Сулин удостоен ордена Ленина, Николай Кузнецов - звания Героя Советского Союза. Все посмертно.

После Мараварских событий командира и замполита отряда отстранили от занимаемых должностей и перевели в СССР с понижением.

"Чему научила эта трагедия? Ценить жизнь. На войне очень быстро взрослеешь. Эйфория улетучилась мгновенно. Никакой бравады. Осторожность появилась. Причем у всех", - говорит спецназовец.

Писали потом, что личный состав отряда был деморализован. Ветеран войны с этим не согласен, утверждая, что такого не наблюдал: "Злость появилась, желание отомстить. Ни разу не видел, чтобы хоть кто-то пытался увильнуть от боевых выходов. Наоборот – все рвались за пацанов поквитаться".

Отряд после этого возглавил капитан Григорий Быков, переведённый из Джелалабадского отряда. Офицер опытный, не первый день на войне. Афганец называет его исключительно по имени, отчеству: "Григорий Васильевич нрава был крутого. Ни с кем никогда не церемонился. За любую ошибку разносил перед строем. Мог и ударить. "Залётчиков" иногда отправлял впереди подразделения в одних трусах и со штык-ножом, без автомата: "Если погибнешь, то как герой, а выживешь - станешь человеком". Зато вышколил нас, настоящими спецназовцами сделал, охотниками. Авторитетный был мужик. На базе не отсиживался, сам на операции постоянно ходил".

К окончанию службы в Афгане на счету командира было более 120 боевых выходов. За его голову душманы давали 3 миллиона афгани. Два ранения, контузия, орден Красного Знамени, три - Красной Звезды. Афганцы называли Быкова Гришей Кунарским, а отряд под его командованием – Асадабадские егеря.

Быков воевал умело, с выдумкой, азартом, решения принимал мгновенно, но рассудка не терял. Под его командованием спецназовцы провели много успешных операций.

"У нас это называлось работой. Научились действовать скрытно, осторожно. Никто никогда не должен был знать, куда идём и зачем: ни соседи, ни тем более афганцы. Устроили "духам" "весёлую" жизнь: вылазки на их базы совершали, караваны уничтожали, пленных захватывали", - рассказывает спецназовец.

По его мнению, на войне самое главное - научиться страх преодолевать.

"На войне слух невероятным образом обостряется. Постепенно научился выстрелы по звуку отличать. Свою пулю или снаряд ты не услышишь. Если гудит или свистит – не твоё. Но если шелестит, бросайся резко на камни или в сторону, это уже где-то совсем-совсем рядом. Один раз возле меня пролетел выстрел от ДШК (12,7 мм крупнокалиберный пулемёт Дегтярева – Шпагина). Это не пулька. Конечно, у страха глаза велики, но мне показалось, что даже горячим воздухом обдало. Впечатление так себе", - вспомнил афганец.

Ему везло. Наверное, говорит, ангелы охраняли или на роду так написано.

"Помню, во время одной операции связь Григорию Васильевичу обеспечивал. Вторая рота с "духами" сцепилась, а мы с командиром сверху пристроились, наблюдаем. В горах кто выше, тот и прав. Пока не вмешиваемся. Это же не Великая Отечественная, на которой нужно линию фронта держать. Надо будет, командир подключится, но пока необходимости не было: спецназ справлялся. Григорий Васильевич решил даже вздремнуть: залез в расщелину и прилёг там.

В какой-то миг я вдруг заметил вспышку на соседней горе, где до этого никого не было. Инстинктивно прыгаю в сторону и как раз на Быкова. Он дядька суровый, мог и врезать, но только спросил: "Ты чего?" "Стреляют" В этот момент куст, возле которого я сидел, как косой срезало. "А, это нормально", - сказал Григорий Васильевич. Вскоре стемнело. Как раз наше время, спецназовское", - вспоминает собеседник.

Всего у него за год службы в Асадабаде более 40 боевых выходов, каждый из них – игра со смертью.

Запомнился ему последний выход. Уже дембель вот-вот, настроение соответствующее: скоро домой, в Союз, в родной Бобруйск. А тут отряд в Суруби отправился - там душманы десантный батальон повадились обстреливать. Быкову приказали рейд совершить.

"В ДШБ ребята все как на подбор были: высокие, крепкие. Они утром на зарядку строем выбежали. Ну, просто красавцы-атлеты! А тут мы, несколько заядлых любителей физкультуры, на спортгородок вышли. Помню, посматривали десантники на нас сверху вниз, а один офицер даже что-то рявкнул, дескать, что вы тут, клоуны, под ногами болтаетесь. Они нас анашистами звали. В спецназе все поджарые, высушенные были. При росте 176 сантиметров я весил около 70 килограммов и считался одним из самых здоровых в отряде. В горах с лишним весом не побегаешь. Главное, чтобы ноги были сильными. Иначе не выживешь", - рассказывает спецназовец.

Как стемнело, пошли тихонько спецназовцы работать. Местной десантуре Быков, естественно, не сказал, куда и зачем - дескать, прогуляемся в радиусе десяти километров, а сами удалились от базы километров за 25, не меньше.

"Пришли с проводником к заброшенному кишлаку, там через речку вброд переправились, поднялись на гору. Обнаружили выдолбленную позицию ДШК, но ни пулемёта, ни "духов" там не оказалось. А тут и светать начало: нужно отойти. При отходе минеры свои "сюрпризы" на тропе оставили. Вскоре и взрыв прогремел. Может, человек, а может, и животное. Душманы туда подтянулись. Мы одного быстро подстрелили, переводчик кричит ему, хочешь жить, ползи сюда. Обработали рану, вкололи промедол. А тут и бой разгорелся не на шутку", - вспоминает Валерий Федорович.

Вызвали тогда спецназовцы вертушку, она склоны гор обработала, но моджахеды ДШК подтянули – в общем, как сказал солдат, "всё по-взрослому".

"Воевали целый день. ДШК забрали, "духов" настреляли, забрали с собой пленного, прихватили штук 7-8 автоматов и пошли обратно", - о войне Валерий Федорович рассказывает обыденно, как об обычной работе.

А дальше, вспоминает ветеран, было как в кино: "В городок, где стоял ДШБ, мы вошли на рассвете. В открытую. Все живые. Тащим захваченные трофеи, пленного ведём. Десантники знали, что произошло: по рациям слушали. В общем, бросили они свою зарядку, начали нас обнимать, поздравлять, потащили в расположение, накрыли "поляну". Тут же земляки обнаружились. Хорошо тогда погудели".

Через день отряд опять пошёл работать, Белуга на выход не попал – остался в Суруби. В тот день он сам слушал переговоры по Р-159. Всё, вроде бы, складывалось неплохо: спецназ взял караван с оружием, накрыл сходку полевых командиров, нескольких захватили, взяли осла и две лошади - белую и рыжую.

"Слышу, настроение у командиров приподнятое: шутят, что на таких лошадях парад можно принимать... А у меня что-то ёкнуло внутри. Там вдруг такая стрельба началась", - вспоминает собеседник.

Нас и ДШБ подняли по тревоге, рванули на выручку.

"Десантники нацепили "броники", каски, лопатки... Мы, как всегда, налегке. В общем, отстала десантура основательно... Кажется, человек шесть было "двухсотых", несколько "трёхсотых". Ребята рассказывали, что там террасы были, по которым отряд спускался, так "духи" гранаты туда забрасывали. Наши обратно швыряли. Это всё на удалении нескольких метров. Пацаны говорили, что "духи" так близко были, что их уже по запаху чуяли", - говорит Белуга.

В тот день ему тоже выпало трупы сослуживцев забирать. Вытаскивали на осле и лошадях – белой и рыжей.

Уволился рядовым в конце апреля. Попрощался с ребятами, полетел сначала в Джелалабад, затем на перекладных в Кабул и Ташкент.

"Мы же привыкли есть, спать, в туалет ходить с оружием, а тут всё забрали – дембель. Плохо мне было, неуютно. Горы же вокруг, а они стреляют. Отметил также закономерность: чем ближе к Союзу, тем больше у офицеров, прапорщиков, да и солдат тоже, боевых наград. Чудно... А у меня ничего не было. Как будто и не воевал. До сих пор на встречах Саню Шангина подкалываем: "Где твой орден Красного Знамени?" Он отшучивается: "Кто-то из штабных носит".

Они с Серегой Ашмаровым на одном из выходов фактически спасли отряд: донеслись по камням до позиции ДШК на секунду раньше, чем душманы. Иначе была бы большая беда. И по соседней горе прицельно влупили, откуда второй ДШК по нам начал стрелять.

После боя Григорий Васильевич Быков построил отряд и объявил, что направляет представление пацанам на орден Красного Знамени. Командир словами не разбрасывался", - говорит афганец.

Он считает, что 334-й отдельный отряд специального назначения обделили наградами. Возможно, потому что над частью висела черная тень Мараварской трагедии: уж очень много ребят погибло в одном бою. Это не нравилось большим начальникам. Да и потом, что ни выход, то раненые или убитые у Асадабадских егерей.

"Это не потому что мы воевать не умели, а потому что реальной боевой работой занимались, в самое пекло лезли", - убеждён ветеран афганской войны.

После армии он поступил в Могилёвский технологический институт. Вскоре в вуз пришла боевая награда студенту-афганцу В.Ф.Белуге – медаль "За отвагу".

15 февраля, в день вывода советских войск из Афганистана, вместе с сослуживцами он обязательно придёт на остров Мужества и Скорби. А потом мужики выпьют. Молча и не чокаясь.

Sputnik, 15 февраля 2022