Советское командование планировало завершить кампанию за две недели и сделать победу подарком Сталину, которому 21 декабря 1939 года исполнялось 60 лет. Выстрелы и разрывы бомб зазвучали 30 ноября, но первый пропагандистский залп раздался месяцем раньше.
3 ноября в "Правде" появился пространный комментарий, посвященный советско-финским отношениям. Не ссылаясь на конкретные факты, центральный орган ЦК ВКП(б) утверждал, что Хельсинки не желает дружить с Москвой, отвергает ее "миролюбивые предложения" и идет на поводу у неназванных "поджигателей войны".
Прежде Финляндия занимала в политике Советского Союза весьма скромное место. Пресса упоминала ее крайне редко, и главным образом в нейтральном ключе. Арестованным в 1937-1938 годах "шили" сотрудничество с какими угодно разведками, но с финской - практически никогда.
Понимавшим, что "Правда" просто так ничего не пишет, сделалось ясно: назревают "события".
"Красный империализм"
Перед нападением на Польшу Гитлер в обмен на "спокойную уверенность на Востоке" (выражение Вячеслава Молотова) и жизненно важные для Германии поставки сырья и хлеба признал за СССР право установить контроль над Западной Украиной и Белоруссией, Финляндией, странами Балтии и Бессарабией. Англии и Франции после начала войны сделалось не до Восточной Европы.
Секретные протоколы и карты хранились в спецхране до начала 1990-х годов. Но, судя по агентурным материалам НКВД, думающая часть советских граждан, прежде всего армейские командиры, сделала выводы немедленно.
Например, слушатель третьего курса Академии химзащиты Адамашин уже в сентябре охарактеризовал новую внешнюю политику СССР как "красный империализм", а майор генштаба Швецов заявил, что СССР должен "восстановить границы старой России", иначе и пакт с немцами подписывать не стоило.
"Мирные инициативы"
К решению "финского вопроса" Москва приступила сразу после окончания "освободительного похода" в Польшу.
5 октября СССР предложил Хельсинки заключить "договор о безопасности", предусматривавший размещение на ее территории 50-тысячного воинского контингента - аналогичный тем, которые примерно в то же время были подписаны с Литвой, Латвией и Эстонией.
5 октября СССР предложил Хельсинки заключить "договор о безопасности", предусматривавший размещение на ее территории 50-тысячного воинского контингента - аналогичный тем, которые примерно в то же время были подписаны с Литвой, Латвией и Эстонией.
Когда финны отказались, последовало новое "мирное предложение": уступить Советскому Союзу Карельский перешеек, отодвинув границу от Ленинграда примерно на 70 км, и сдать в аренду для создания военных баз Аландские острова и полуостров Ханко.В качестве официального объяснения была представлена необходимость обеспечить безопасность Ленинграда. Советская пропаганда изображала Финляндию германской марионеткой.
Взамен Москва обещала Хельсинки вдвое большую территорию на севере Карелии.
Взамен Москва обещала Хельсинки вдвое большую территорию на севере Карелии.
Финны сочли обмен неравноценным: вместо обжитых земель им предложили непроходимые леса и стылые болота. Но главное - на Карельском перешейке располагалась укрепленная "линия Маннергейма", потеря которой делала Финляндию беззащитной, а в случае создания базы на Ханко Хельсинки оказывался в зоне обстрела тяжелой артиллерии.
31 октября Молотов выступил с речью на внеочередной сессии Верховного Совета. В ней он пригрозил Хельсинки "серьезным ущербом" в случае "срыва предполагаемого соглашения", напомнив под "смех и аплодисменты зала", что население одного Ленинграда больше, чем всей Финляндии.
3 ноября он заявил финской делегации: "Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово будет предоставлено солдатам".
"Майнильский инцидент"
26 ноября в период с 15.45 до 16.05 в расположении 68-го стрелкового полка 70-й стрелковой дивизии в километре к северо-западу от деревни Майнила разорвались семь артиллерийских снарядов. Один младший командир и трое бойцов были убиты, восемь человек ранены. Уже в 17.10 прибыла комиссия, в тот же день однозначно заключившая, что обстрел велся с финской территории.
Вечером Молотов вручил финскому послу ноту, в которой вина за случившееся возлагалась на Финляндию и содержалось требование отвести финские войска на 20-25 км от границы. В ответной ноте от 27 ноября правительство Финляндии заявило, что финские пограничники "на основании расчета скорости распространения звука заключили, что орудия, из которых были произведены выстрелы, находились на расстоянии полутора-двух километров на юго-восток от места разрыва снарядов".
Финны предположили, что обстрел мог быть результатом ошибки во время учений Красной Армии, и предложили провести совместное расследование согласно Конвенции о пограничных комиссарах от 24 сентября 1928 года.
На следующий день Молотов обвинил Финляндию в "желании ввести в заблуждение общественное мнение и поиздеваться над жертвами обстрела" и заявил, что СССР "с сего числа считает себя свободным от обязательств", взятых в силу заключенного ранее пакта о ненападении.
Спустя много лет бывший начальник ленинградского бюро ТАСС Анцелович рассказал, что пакет с текстом сообщения о "майнильском инциденте" и надписью "вскрыть по особому распоряжению" он получил за две недели до происшествия. Как сообщает современный историк Игорь Бунич, обстрел был произведен прибывшей из Ленинграда командой НКВД в составе 15 человек во главе с майором Окуневичем, которой для этого выделили одно орудие. Окуневич, доживший до 1986 года, впоследствии утверждал, что ему и его людям поручили испытать новый тип снаряда, точно указав координаты цели, по которой следовало вести огонь.
Громкий кашель
В 07.55 30 ноября лейтенант Суслов, командир группы пограничников, залегшей с советской стороны у железнодорожного моста через реку Сестра в районе Белоострова (единственного, связывавшего СССР и Финляндию) громко кашлянул. По этому сигналу бойцы бросились в атаку и в ходе трехминутного боя захватили мост, по которому тут же пошли танки.
В 08.00 советские бомбардировщики нанесли массированный удар по Хельсинки, Виипури, Котке и другим финским городам. Войска переходили границу под звуки оркестров, подняв над колоннами портреты Сталина.
Перед началом рабочего дня на предприятиях по всему Советскому Союзу прошли "стихийные митинги трудящихся". "Правда" цитировала браковщицу Кукушкину, выразившую уверенность, что "белогвардейскому аду", в котором 20 лет томились финские братья по классу, пришел конец.
"Братская помощь"
1 декабря с пометкой "Радиоперехват. Перевод с финского" "Правда" поместила сообщение о том, что в только что "освобожденном" пограничном городе Териоки сформировано "правительство демократической Финляндии" во главе с проживавшим в Москве известным коминтерновцем Отто Куусиненом.
В тот же день уже не товарищ, а господин Куусинен обратился в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой о признании. Михаил Калинин коллеге по политбюро ЦК ВКП(б) не отказал.
2 декабря в Москве Молотов и Куусинен в присутствии Сталина подписали "договор о взаимопомощи и дружбе", согласно которому новое "правительство" согласилось со всеми предвоенными требованиями Москвы.
С этого момента Советский Союз утверждал, что никакой войны не ведет, а "оказывает помощь законному правительству Финляндской Демократической Республики в борьбе с захватившей власть бандитской белогвардейской кликой Маннергейма-Таннера". Как стало известно впоследствии, предложение возглавить "революционное правительство освобожденной Финляндии" сначала было сделано жившему в Стокгольме генеральному секретарю финской компартии Ойво Туоминену, но он отказался.
С этого момента Советский Союз утверждал, что никакой войны не ведет, а "оказывает помощь законному правительству Финляндской Демократической Республики в борьбе с захватившей власть бандитской белогвардейской кликой Маннергейма-Таннера". Как стало известно впоследствии, предложение возглавить "революционное правительство освобожденной Финляндии" сначала было сделано жившему в Стокгольме генеральному секретарю финской компартии Ойво Туоминену, но он отказался.
Поскольку радиопередачи, на которую ссылалась "Правда", никто в мире не слышал, советская пресса через несколько дней уточнила, что текст, переданный азбукой Морзе, перехватили слушатели военной академии связи имени Буденного Ходаков и Камалягин. Впоследствии те сообщили, что никакой радиограммы не принимали, но были вынуждены молчать, так как с них взяли подписку о неразглашении.
"Финны" в польской форме
11 ноября (за 15 дней до "майнильского инцидента") нарком обороны Климент Ворошилов подписал приказ сформировать в течение двух недель стрелковую дивизию из советских граждан, владеющих финским языком.
В начале декабря дивизию преобразовали в 1-й корпус вооруженных сил "демократической Финляндии", получивший название "Ингерманландия". Командиром был назначен комдив Красной Армии и ветеран испанской войны Аксель Анттила.
Поскольку форму для "ингерманландцев" придумать и сшить не успели, со складов в Белостоке привезли трофейное польское обмундирование, в которое их и одели, предварительно споров польскую символику.
"Финны" в конфедератках провели в Ленинграде парад. Куусинен объявил, что именно им будет предоставлена честь водрузить красный флаг над президентским дворцом в Хельсинки. Сведений о дальнейшем участии корпуса в боевых действиях не имеется.
"Сразу поднимут руки"
Соотношение сил в зоне боевых действий к началу конфликта составило 265 тысяч финских военнослужащих против 425 640 советских, 26 танков против 2289, 534 орудия против 2876 и 270 самолетов против 2446.
Первоначально советское командование не видело в Финляндии серьезного противника, о чем свидетельствует то, что Ленинградский военный округ даже не был реорганизован во фронт, что неизменно делалось в СССР перед началом любой военной кампании, а разработку плана операции поручили не генеральному штабу, а штабу округа. Работа над документом была завершена еще в июне.
Как следует из опубликованного в наши дни плана, речь шла не о принуждении Финляндии к выполнению предвоенных советских условий, а о полной оккупации страны, включая захват Хельсинки и выход к Ботническому заливу. Командиры частей получили особое указание ни в коем случае не вторгнуться по ошибке в Швецию.
Единственным человеком в советском руководстве, предостерегавшим от шапкозакидательских настроений, оказался бывший полковник царского генштаба и главный военный консультант Сталина маршал Борис Шапошников. Он настаивал, что переходить в наступление можно, лишь разрушив укрепления "линии Маннергейма" артиллерией и авиацией, а тем временем надо основательно заняться индивидуальной подготовкой бойцов к войне в условиях зимы.
Реальная война оказалась несколько иной
Ворошилов в ответ обвинил Шапошникова в "недооценке возможностей Красной Армии, умеющей драться по-большевистски". Он утверждал, что кампания продлится не больше двух недель, так что запасов теплого обмундирования не понадобится.
Спор между военачальниками решил Сталин. Как писал в своих мемуарах Никита Хрущев, он заявил на совещании в Кремле: "Давайте начнем […] Мы лишь чуть повысим голос, и финнам останется только подчиниться. Если они станут упорствовать, мы произведем только один выстрел, и финны сразу поднимут руки и сдадутся".
Мотивы своего решения Сталин детализировал на совещании с высшим комсоставом РККА 17 апреля 1940 года, где подводились итоги финской кампании. "Нельзя ли было подождать месяца три-четыре, подготовиться и потом ударить? - сказал он. - Нет. Партия и правительство поступили совершенно правильно. Там, на Западе, три самых больших державы вцепились друг другу в горло, когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда у них руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка?".
Гладко было на бумаге. С первых же дней все пошло не так, как намечено. Праздновать сталинский юбилей пришлось в обстановке военных неудач.
Выйдя 13-15 декабря к "линии Маннергейма", советские дивизии застряли на подступах к ней, которые были к тому же густо заминированы и выкашивались артиллерийским и пулеметным огнем. Танки рвали траки на гранитных валунах.
Плохо была организована связь, практически отсутствовало взаимодействие между сухопутными войсками, авиацией и флотом.
Фатальными проблемами стали массовые обморожения и сидевшие на деревьях финские снайперы-"кукушки", отличавшиеся феноменальным мастерством. За уничтожение "кукушки" автоматически давали орден Красной Звезды.
Финны сполна воспользовались ошибкой противника, одевшего своих командиров не в белые, а в черные полушубки, чтобы отличать их от рядовых бойцов. Впрочем, большинство наступавших вовсе не имели полушубков и воевали в сорокаградусный мороз в шинелях.
Финны предлагали деньги и выезд в любую страну каждому советскому летчику, кто сбросит бомбы в море и сядет на их территории.
Советское наступление захлебнулось и в северной Карелии, где у финнов не имелось никаких укреплений. 9-я армия генерала Виноградова, 16 декабря перешедшая в наступление с целью разрезать Финляндию пополам и выйти в тыл "линии Маннергейма", сначала топталась на месте, неся огромные потери, а потом попала в окружение. Погибло свыше 30 тысяч человек. Финнам достались около ста советских танков и артиллерийских тягачей, часть которых использовалась в финской армии до 1961 года. Финские потери в "сражении при Суомосалми" составили 903 человека. В середине января Виноградова и нескольких старших офицеров его армии публично расстреляли в городском парке Петрозаводска.
После Нового года советское командование взяло тайм-аут, чтобы как следует подготовиться к новым боям.
Численность советских войск достигла 760 500 человек. Им было дополнительно придано 81 орудие сверхкрупных калибров. Солдатам наконец выдали теплую одежду и впервые в практике Красной Армии ввели знаменитые "наркомовские 100 грамм".
11 февраля войска сформированного к тому времени Северо-Западного фронта во главе с новым командующим Семеном Тимошенко при массированной артиллерийской и танковой поддержке пошли в новое наступление на "линию Маннергейма". Через 17 дней беспрерывных лобовых атак им удалось прорвать финские укрепления в районе Выборга.
11 марта в Москву прибыла финская делегация в составе заместителя министра иностранных дел Рюти, депутата сейма и будущего президента Паасикиви и генерала Вильдена. На следующий день был заключен мир. С советской стороны договор подписали Молотов и руководитель Ленинграда Андрей Жданов.
Правительство Куусинена объявило о самороспуске. Об этом, как о свершившемся факте, упомянул Молотов 29 марта на очередной сессии Верховного Совета. Когда именно было принято решение и оформлялось ли оно вообще, неизвестно.
Советский Союз получил в 13 раз больше земель, чем требовал до начала конфликта, и в пять раз больше, чем фактически завоевал: Карельский и Онежско-Ладожский перешейки, полуострова Рыбачий и Средний, города Виипури (Выборг), Кексгольм (Приозерск), Сортавала, Суоярви и Куолаярви, а всего 37 тысяч квадратных километров, что составило примерно десятую часть довоенной финской территории и примерно равнялось площади Нидерландов.
Полуостров Ханко был передан СССР в аренду на 30 лет за символическую плату в 8 млн. финских марок, хотя до войны Москва предлагала за него Хельсинки немалые деньги. 20 марта советские войска явочным порядком заняли еще и поселок Энсе, где находился один из крупнейших в мире бумажных комбинатов, дававший столько же продукции, сколько все аналогичные предприятия СССР. Энсе переименовали в Светлогорск. Школьные тетради, туалетная бумага и другие изделия с клеймом "Светлогорский ЦБК" известны в России по сей день.
Финнам пришлось переселить около 450 тысяч человек - примерно 12% населения страны. Остаться под советской юрисдикцией не пожелал практически никто.
По условиям соглашения, боевые действия прекращались в 12.00 13 марта. Однако советскому командованию хотелось завершить войну победным аккордом, лучше всего - взятием какого-нибудь известного города. В 6 утра красноармейцы пошли на штурм Выборга, который через несколько часов и так должен был отойти Советскому Союзу.
Почему Сталин не добил Финляндию?
Переговоры о мире начались еще в январе. Поскольку официально СССР признавал только "правительство" Куусинена, они велись в Стокгольме в форме ни к чему не обязывающих бесед за чашкой чая между двумя дамами - советским послом в Швеции Александрой Коллонтай и финской писательницей Хейлой Вуолийоки.
После прорыва "линии Маннергейма" путь на Хельсинки был открыт. По мнению большинства историков, остановить войну Сталина побудила позиция мирового сообщества. 14 декабря 1939 года по инициативе западных стран СССР исключили из Лиги Наций как государство-агрессора.
Вопреки утверждениям послевоенных советских историков, Германия во время Зимней войны твердо придерживалась обязательств, взятых на себя в августе - по крайней мере, внешне.
Берлин постоянно рекомендовал Финляндии принять требования СССР. 2 декабря Риббентроп циркулярным письмом приказал германским дипломатам во всем мире комментировать происходящее с просоветских позиций. Немцы задержали на своей территории закупленные финнами итальянские истребители.
Одновременно, как стало известно позднее, Германия тайно компенсировала Швеции часть стоимости поставок для финской армии. США ввели "моральное эмбарго" на продажу СССР оборудования военного и двойного назначения. Особенно серьезно оно сказалось на производстве авиамоторов.
"Более двадцати лет назад... я решительно симпатизировал русскому народу... надеялся, что ее [России] правительство сделается миролюбивым правительством, избранным свободным голосованием, которое не будет покушаться на целостность соседей. Сегодня надежда или исчезла, или отложена до лучшего дня. Советский Союз, как сознает всякий, у кого хватает мужества посмотреть в лицо фактам, управляется диктатурой столь абсолютной, что подобную трудно найти в мире", - заявил Франклин Рузвельт. Самую жесткую позицию заняли Британия и Франция, в тот момент фактически рассматривавшие СССР как союзника Германии, с которой они вели войну.
Финляндии пришлось переселить 12% населения страны
Были допущены утечки в прессу о том, что 57,5 тысяч британских и французских солдат уже сосредоточились в портах для отправки в Финляндию и ждут только приказа грузиться на транспорты, и о планах налетов на Баку силами тяжелых бомбардировщиков "Ланкастер" с баз в Ираке.
7 февраля британский военно-морской атташе в Москве Леопольд Сименс "конфиденциально" поведал советскому наркому ВМФ адмиралу Кузнецову, что укладывает чемоданы, ибо весь состав посольства, вероятно, будет скоро отозван в Лондон. Подобная публичность заставляет большинство исследователей полагать, что речь шла не столько о реальных намерениях, сколько о психологическом давлении, которое, однако, достигло цели.
Сталин весьма опасался, что западные державы и Германия могут заключить мир и сообща обратиться против Советского Союза, а поводом для этого станет именно война с Финляндией.
Опубликованные после войны документы и воспоминания не содержат указаний на существование подобных планов даже в качестве гипотезы, но советский диктатор верил в учение о классовой борьбе как главной движущей силе истории, и считал "антисоветский крестовый поход" весьма вероятным.
Помощь извне
За время конфликта Финляндия получила, главным образом из Британии, Франции и Швеции, 350 истребителей, 500 орудий, 6 тыс. пулеметов, 100 тыс. винтовок, 650 тыс. ручных гранат, 2,5 млн снарядов и 160 млн патронов. Из 26 стран прибыло около 11, 5 тысяч добровольцев, большинство которых не имело никакой подготовки и либо попало на фронт в последние недели конфликта, либо вовсе не успело повоевать.
Потери сторон
За 105 дней войны Финляндия потеряла 24 923 человека убитыми и 43 557 ранеными.
По данным сайта "Россия и СССР в войнах XX века", основанного на материалах официальной публикации минобороны РФ "Гриф секретности снят", Красная Армия потеряла убитыми и безвозвратно пропавшими 79 427 человек, ранеными и обмороженными - 188 476 человек.
Финская сторона говорила о примерно 200 тысячах погибших русских. Германская разведка оценила общие советские потери убитыми, ранеными и заболевшими в 430 тысяч человек.
После окончания войны в СССР вернулись 6017 пленных, которые были поголовно отправлены в ГУЛАГ. В течение 1940 года из больших городов выселили и их семьи. 99 человек добровольно остались в Финляндии.
"Гром победы раздавайся!"
И в СССР, и в Германии из опыта Зимней войны были сделаны неверные выводы, дорого обошедшиеся обеим странам. Гитлер и его генералы однозначно заключили, что СССР - "глиняный колосс без головы". Сталин, судя по его словам и поступкам, недооценил уроки конфликта и остался в плену иллюзий о всемогуществе Красной Армии.
На уже упоминавшемся совещании с военными, продолжавшемся с 14-го по 17 апреля, вождь пребывал в хорошем настроении, много шутил, подчеркивал, что русским царям, начиная с Петра I, потребовалось для присоединения Финляндии почти сто лет, и что за спиной противника якобы стоял весь мир. А в конце в его речи и вовсе загремели литавры. Но самым убедительным доказательством того, что Сталин не рассматривал войну с Финляндией как неудачную, стала судьба ее ключевых фигур.
Ворошилов ушел на влиятельную и почетную должность председателя Совета Обороны при правительстве СССР, оставшись при этом членом политбюро. На посту наркома Ворошилова сменил Тимошенко. Начальником генштаба был назначен Кирилл Мерецков, разработавший план операции и руководивший ею на первом этапе, а командующим Ленинградским военным округом вместо него стал Михаил Кирпонос – командир 70-й стрелковой дивизии, совершившей героический, но бессмысленный подвиг при штурме Выборга.
Вообще, почти все командиры финской войны поднялись по служебной лестнице. Даже командующий 15-й армией Михаил Ковалев, удостоившийся на апрельском совещании персональной критики из уст Сталина, вскоре возглавил Забайкальский военный округ.
Голоса из-под глыб
Не все советские граждане разделяли энтузиазм Сталина. Начальник Особого отдела по Ленинградскому военному округу майор госбезопасности Алексей Сиднев (тот самый, который в 1945 году, уже в звании генерал-майора, был начальником берлинского оперсектора МВД и получил лагерный срок за чрезмерную страсть к личному обогащению) в рапорте от 18 марта 1940 года приводил примеры "нездоровых высказываний" бойцов и командиров.
"Сколько людей погибло, а нам дадут только кусок болота. Ведь все страны будут над нами смеяться, потому что мы даже маленькое государство, и то не смогли победить".
"Хорошо, что заключили мирный договор с Финляндией, а то бы финны угробили половину Красной Армии".
"Белофинны живут лучше нашего, у них у всех хорошие дома, а у наших колхозников нет ни у кого таких домов, даже баня у финнов много культурнее и лучше, чем дом колхозника".
"Столкновение с зарубежной действительностью размагничивает нашего бойца и командира", - констатировал начальник Главного политуправления РККА Лев Мехлис на совещании 13 мая 1940 года.
Скромный памятник павшим в Зимней войне установлен возле Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге.
Извинений не будет
В послесталинском СССР о Зимней войне, конечно, помнили, но старались особенно не акцентировать на ней внимание. Вероятно, сказывалось, с одной стороны, понимание того, что она не принесла особой славы советскому оружию, а с другой - нежелание омрачать неприятными воспоминаниями образцовые отношения с Финляндией.
События 1939-1940 годов чаще всего называли не "войной", а "финской кампанией" и преподносили как изолированный эпизод. На представление о них как о части Второй мировой войны, и в особенности на любые ассоциации с пактом Молотова-Риббентропа и с последующим участием Финляндии в Великой Отечественной войне на стороне Германии было наложено табу.
Вопреки традиции, для участников Зимней войны не учредили специальной памятной медали. 12 марта не отмечалось как день пусть несравнимой по значению с 9 мая 1945 года, но все-таки победы.
В современной России 70-летие начала Зимней войны сколько-нибудь заметного внимания властей и общества не привлекло. Несмотря на перестроечную и постперестроечную переоценку ценностей, Москва не принесла Финляндии официальных извинений, и нет признаков того, что это произойдет в обозримом будущем.
Кoличество переходов на страницу: 2893
| Версия для печати | Сообщить администратору | Сообщить об ошибке | Вставить в блог |
Комментарии
16.11.2011 10:47 - tatita
А я знаю прекрасное средство от кашля. Это Пектосан. Он очень быстро помогает при кашле и очень вкусный. И он универсален подходит как при влажном та к и при сухом кашле. Так что рекомендую, проверено лично.
