Дело было в корчме. Захмелевший старик в потёртой одежде, десятилетиями хранивший свою тайну, вдруг доверился молодому человеку с добрыми, умными глазами. И тот, выслушав старика, сразу написал балладу, известную ныне каждому русскоязычному человеку:
Когда я на почте служил ямщиком
Был молод, водилась силёнка…
Полтора века поёт эту песню вся Россия: крестьянин и олигарх, врач и чиновник…Поёт и по праву считает "Ямщика" своей родной русской песней. А между тем, написана то она была по-польски в 1844 году 21-летним беларусом Владиславом Сырокомлей.
Л.Трефолев перевёл стихи на русский язык, и песня стала органичной частью русского песенного фольклора.
Естественно, возникает вопрос: чей же тогда это поэт, Владислав Сырокомля? Польский? Белорусский? А может быть, русский, судя по ошеломляющему успеху именно в России? И вот уже у Литературы слово просит История.
После раздела Польши в конце 18 века Беларусь становится частью Российской империи. Для белорусской творческой интеллигенции создалось уникальная по своему трагизму ситуация. Даже само слово "Беларусь" было запрещено и выведено из русской лексики. Поэты же и писатели могли сочинять лишь по-польски или по-русски. И всё же лучшие представители народа, назовём имена Адама Мицкевича, Тадеуша Костюшко, Игната Домейко, Владислава Сырокомли - все они гордо декларировали, что родились литвинами (беларусами).
Сырокомля писал и по-белорусски. Как например, своё программное, мировоззренческое стихотворение "Добрые вести". Именно за распространение этого давнишнего стихотворения после 1863 года людей ссылали в Сибирь. Дело всё в том, что добрыми вестями Сырокомля называл вести об успехах революции 1848 года в Европе.
Здаровыя ж будзьце, эй, добрые весцi!
Там, на Заходзе пралiваюць кроў,
Б'юцца для славы, свабоды i чэсцi
I робяць вольных людзей з мужыкоў…
А вопрос о том, чей поэт Владислав Сырокомля существует лишь в теоретическом плане, из-за его двуязычного творчества. На практике же сам поэт, повторял сотни раз, что он литвин, что поёт он про Литву и только про неё… Недаром, сразу же с двух сторон, с польской и с русской, его яростно обвиняли в одном и том же грехе – "литовском сепаратизме". А весь сепаратизм поэта заключался в том, что пел он не о дворцах Петербурга и не о Краковском Вавеле, а местах, где рос и мужал: Мирском и Несвижском замках, местечках Столбцы, Воложин и Койданово, городе Минске и"самой большой, геркулесовой жиле нашей Литвы – реке Нёман".
…Из приоткрытой фрамуги окна ресторана доносится крепкий бас, что старательно выводит слова:
Когда я на почте служил ямщиком
Был молод, водилась силёнка…
Песню подхватил ещё один голос, ещё и ещё... Росла, ширилась русская народная песня, написанная "литовским сепаратистом". А если по справедливости и без шуток, то просто "вясковым лiрнiкам", как принято называть сейчас Владислава Сырокомлю с лёгкой руки какого-то доброго и талантливого человека. Воистину, долгая, если не вечная жизнь уготована этой балладе о любви.
Максим Горький ставил имя Сырокомли в один ряд с именами Пушкина, Гейне, Шелли, Мицкевича. Другие литературные авторитеты видят близость его поэтической манеры со стилистикой Роберта Бёрнса и Тараса Шевченко…
З адной нiткi ткаць две свiткi
Чатыры кашулi.
Лезь на грушку, рвi пятрушку,
Пакаштуй цыбулi!
Чувствуете горькую самоиронию "талерантнага" беларуса? Эпохи, идеологии, режимы меняются, а белорусы всё ещё пробуют искать выход в том, чтобы с одной нитки ткать две свитки и слушать один и тот же совет: лезть на грушку, рвать петрушку и поесть цыбули.
…Родился Владислав Сырокомля в 1823 году на Любанщине, в деревне Смольгав, но большую часть жизни провёл в Несвиже, Новогрудке, Столбцах. Работал мелким чиновником в какой-то канцелярии по управлению имениями Радзивиллов. Как странно, однако, звучат слова "большую часть жизни", если жизнь-то всего длилась неполных 39 лет. Что ж, это удел многих великих поэтов. Как правило, они сжигают себя в два раза быстрее, чем обыкновенные смертные. Байрон, Шелли, Пушкин, Лермонтов, Бёрнс, Рембо, Есенин, Маяковский, Багданович, Багрицкий, Рубцов… Где-то там, в заоблачных эмпиреях, в параллельном мире потребовались, стало быть они позарез, прервав на половине свою жизнь земную. Не досказав, не допев, недолюбив…
Последние годы Владислав Сырокомля жил между Вильно и Ошмянами, в фольварке Борейковщина. Но где б не находился он (не зря говорят: от себя не убежишь) – всегда один и тот же пронзительный и сатирический мотив:
I чаго ж чакаць далей нам,
Калi скрозь такая згуба?
Сэрца ў смутку безнадзейным,
А павага шчэрыць зубы.
…Каб пазбыцца думак сумных,
Што вядуць да безгалоўя.
Пасмяёмся шумна-тлумна,
Можа, смех дадасць здароўя.
Кроме поэзии ещё одна страсть вела по жизни Владислава Сырокомлю. Вела в прямом смысле этого слова. Вела по родному краю во времени и пространстве. Читать "Вандроўкi па маiх былых ваколiцах” не только эстетическое наслаждение, но это и постижение истории Беларуси, причём не через формальное перечисление знаменательных событий, героев или памятных мест. Это постижение через яркую и достоверную деталь.
"В таком городе, как Минск, большинство населения которого составляют чиновники, не удалось услышать разговора среди мужчин о литературе, театре, экономике; только молодёжь больше говорила о любви, люди же старшего поколения – о судебных процессах, следствиях и т. д…."
…В людских потоках столицы - на проспектах, метро и вокзалах, наш современник с развитым воображением, может увидеть худощавую фигуру "вясковага лiрнiка" с внимательным взглядом больших грустных глаз. И в глазах этих надежда: а вдруг я всё же услышу в толпе разговор не о судебных передрягах, а об искусстве…
И слышит поэт: "Говорят, новую улицу Минска хотят назвать именем Владислава Сырокомли".
И в ответ: "Давно пора".
Чахотка, могильщица интеллигенции 19 века, отняла у белорусов и эту драгоценную жизнь.
"Больной, я вернул бы здоровье своей души от склянки воды с Нёмана или Горыни", - это предсмертный стон Владислава Сырокомли, поэта, этнографа и историка.
Говорят, Бог забирает к себе лучших молодых людей. Наверное, в том неизвестном мире они становятся Учителями и несут туда добрые вести.
Игорь Александрович
02.01.2007
( матэрыялы з сайту http://www.bulletinonline.org/main/)
| Версия для печати | Сообщить администратору | Сообщить об ошибке | Вставить в блог |
Комментарии
Я благодарен автору за его познавательную статью о поэте, однако те положения, что присутствуют в вышепроцитированном пассаже, вызывают сомнения: во-первых, почему автор говорит о «разделе Польши»? Не Польши, но Речи Посполитой, которая была не только Королевством Польским, но и Великим Княжеством Литовским, Руским и Жмудским. Хорошо, пусть будет «Польша» – в конце концов, ведь под «старой Польшей» люди той эпохи понимали Речь Посполитую, во всей её совокупности. Однако следующие утверждения вызывают полное недоумение: «Даже само слово "Беларусь" было запрещено и выведено из русской лексики. Поэты же и писатели могли сочинять лишь по-польски или по-русски».
Напротив, именно в эпоху разделов Речи Посполитой царская власть «переименовала» Литву в «Беларусь». В эпоху более раннюю (скажем, Ивана Грозного) «Белой Русью» называли как раз Московское государство, те же земли, на которых в наши дни расположена «Беларусь», всегда именовали только и исключительно Литвой. «Запрещено и выведено из русской лексики» было слово «Литва», равно как и многовековое название и самоназвание этого народа – «литвины», «литва». Далее: «Поэты же и писатели могли сочинять лишь по-польски или по-русски». Ни Мицкевич, ни Сырокомля, ни другие поэты и писатели Речи Посполитой (равно поляки, русины (украинцы) и литвины русским (московским русским) языком не пользовались – никогда. Пусть учёные читатели меня поправят, если я ошибаюсь. Писали же они по-польски потому, что образованный класс и в Литве, и на Руси (в Украине) был полонизирован. И ничего дурного в этом нет. Адам Мицкевич, скажем, считал себя «рода литовского, народа польского».
