Воины-казахстанцы в боях за Беларусь летом 1941 года

Вооруженные силы СССР, как и само государство, которому они служили, с первых дней своего создания были многонациональными.

Представители практически всех народов и национальностей, населявших нашу огромную страну – жители всех республик, входивших в ее состав, выполняли воинскую обязанность по защите ее необъятных рубежей. Спецификой этой воинской службы было то, что, как правило, она проходила вдали от родного дома, порой за тысячи километров, в местах, о которых прежде новоиспеченным бойцам Красной Армии или же матросам Военно-морского флота приходилось слышать разве что на уроках географии в школе.

Именно поэтому Западный Особый военный округ, войска которого накануне Великой Отечественной войны дислоцировались на территории БССР, представлял собой полиэтническое образование. В его рядах бок о бок с жителями других союзных республик служили и уроженцы Казахстана.

 

К сожалению, установить точное количество выходцев из Казахстана, проходивших срочную или кадровую службу в округе летом 1941 года, не представляется возможным – списки личного состава большинства воинских частей и соединений того времени не сохранились. Однако знакомство с архивными материалами, мемуарными и другими косвенными сведениями позволяют сделать
вывод, что это количество было значительным и измерялось, по крайней мере, десятками тысяч человек.

 

Судьба большей части этих бойцов и командиров была трагичной, ибо именно здесь им предстояло принять свое боевое крещение, и для многих далекая Белоруссия стала местом последнего пристанища. Для войск Западного Особого военного округа нападение Германии на СССР было внезапным, поэтому боевые действия, развернувшиеся летом 1941 год на территории Белоруссии, с первых часов войны приняли крайне неблагоприятный характер. Советские войска на всех направлениях вражеского нашествия несли большие людские и материальные потери и вынуждены были отходить на восток.

 

Развернувшееся с первых часов войны оборонительное сражение войск Западного фронта на территории Белоруссии, которое позже историки назовут Белорусской стратегической оборонительной операцией, закончилось тяжелейшим для Красной Армии поражением, результатом которого стала трехлетняя нацистская оккупация республики.

 

Представители рядового и младшего командного состава войск ЗапВО не были повинны в произошедшей стратегической катастрофе. В большинстве случаев они честно и самоотверженно выполняли свой воинский долг, а многие из них сделали даже больше, чем требовала от них присяга и буква армейского устава.

 

Ярким примером может служить подвиг бойцов и командиров погранвойск НКВД, первыми встретивших захватчиков на белорусской земле. Несмотря на внезапность нападения и слабость вооружения (в распоряжении пограничников имелось лишь стрелковое оружие), ни одна из погранзастав не оставила предписанный ей для охраны участок государственной границы без приказа, и в большинстве своем воины погибли в неравном и безнадежном бою.

 

Среди пограничников, защищавших западные рубежи, было немало выходцев из Казахстана. Многие из них отличились в эти первые страшные дни войны, проявив подлинный героизм и мужество.

К сожалению, до нас дошли имена лишь некоторых из этих храбрецов. В начале войны на погранзаставах не было военных корреспондентов, чтобы описать подвиги бойцов, а из участников этих первых боев выжили немногие. Поэтому можно лишь коротко и далеко не полно рассказать о боевой славе уроженцев Казахстана, оборонявших рубежи СССР в Белоруссии.

 

Одним из этих героев был Владимир Федорович Курбатов, уроженец Северо-Казахстанской области. Накануне войны он проходил службу в Августовском погранотряде, находясь на должности пулеметчика. Когда противник пересек государственную границу на участке погранзаставы, где служил В. Ф. Курбатов, и личный состав был поднят в ружье, отважный пулеметчик занял позицию на правом фланге линии обороны. В ходе ожесточенного боя, который постепенно сместился на территорию самой заставы, В. Ф. Курбатов был ранен, а когда пришел в себя, то оказался уже во вражеском тылу. К счастью, пограничник остался не один. Трое раненых товарищей – Борис Матвеев, Виктор Тихонов и Михаил Погоняев – уложили его на самодельные носилки и вместе попытались пробраться к своим. После долгих скитаний и приключений, описание которых составило бы целый роман, все четверо присоединились сначала к группе окруженцев, а затем вошли в состав 1-й Клетнянской партизанской бригады, действовавшей в брянских лесах. Пограничник Курбатов уже восстановил свои силы после ранения и принимал самое активное участие в боевых операциях партизан вплоть до своего ранения в ноябре 1942 года.

 

Потеряв обе ноги, в декабре 1943 года он вернулся домой и был награжден за свой ратный труд орденами Красного Знамени и Отечественной войны, а также медалями. На родине мужественный воин, став комбайнером, за доблестный труд был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

 

Судьба другого пограничника, ездового Шепетовского погранотряда ефрейтора Ивана Илларионовича Мергалева, призванного в погранвойска из Таловского мясосовхоза Западно-Казахстанской области, не менее драматична. В первые дни войны он оказался во вражеском тылу и пытался добраться до своих в обход уже занятого немецкими войсками Слонима. Неожиданно на дороге показался советский мотоциклист, который сообщил Мергалеву и присоединившимся к нему раненым бойцам Красной Армии (они помогали Мергалеву чинить поломанную ось телеги), что в этом направлении движется разведотряд противника. Сама по себе должность ездового не предполагала непосредственного участия в боевых действиях, но в данной ситуации выбора не было. Усадив раненых на повозку, отважный пограничник отправил их вдогонку отступающей части, а сам, вооруженный ручным пулеметом, трехлинейкой и несколькими гранатами, вызвался задержать противника.

Вскоре на помощь Мергалеву прибыли шестеро красноармейцев, посланные командиром части, которую догнали раненые бойцы, но было уже поздно. У моста, где держал свою позицию ездовой, лежали 11 трупов немецких солдат и разбитый пулемет, рядом с которым герой оставил записку с адресом своего брата. Подвиг Мергалева не был забыт. Спасенные им раненые красноармейцы послали в «Комсомольскую правду» письмо с описанием подвига пограничника (оно было опубликовано в феврале 1942 г.), отдавая, как они думали тогда, последнюю дань памяти героя. Но хоронить пограничника оказалось рано. Вопреки всему он остался жив, более того, сумел перейти линию фронта и присоединился к частям Красной Армии. Войну И. И. Мергалев продолжил в составе 65-й гвардейской стрелковой дивизии и закончил ее уже лейтенантом с двумя орденами Красной Звезды и несколькими медалями.

 

Характерно, что сам герой не придавал своему подвигу особого значения. Когда в 1967 году его разыскал корреспондент «Казахстанской правды» и попросил рассказать об эпизоде под Слонимом, Иван Илларионович сказал: «Воевал, как все. А героизм на войне был массовым».

 

В первые часы войны отличились военнослужащие Брестского погранотряда – уроженцы Казахстана. Один из них – рядовой Амансеит Мусурупов – в момент нападения стоял в карауле на дозорной вышке, оттуда открыл огонь по врагу и держался там до тех пор, пока в вышку не угодил вражеский снаряд. Без преувеличения можно сказать, что рядовой Мусурупов пал смертью храбрых.

 

Та же судьба постигла и другого пограничника-казахстанца – политрука Вячеслава Лобанова. На седьмой день войны, отбивая очередную атаку противника, он погиб в неравном бою.

 

Сержант Галиулл Абдарахманов, также проходивший службу в Брестском погранотряде, совершил свой ратный подвиг в самый первый день войны. По приказу начальника заставы он возглавил атаку своего отделения на высотку в тылу оборонительных позиций пограничников, где закрепились немецкие парашютисты. Атака увенчалась успехом, но сам Абдарахманов был ранен и остался во вражеском тылу. Какое-то время ему удавалось скрываться у местных жителей, но, в конце концов, оккупанты схватили его. Не желая мириться с судьбой военнопленного, Абдарахманов пытался бежать, и был убит.

 

Каким бы отчаянным ни был героизм советских пограничников, они не могли приостановить или хотя бы задержать немецкое наступление: силы были слишком неравны. Для ликвидации их очагового сопротивления немецкое командование сформировало специальные боевые группы, усиленные артиллерией, минометами и танками, обладавшими, по крайней мере, десятикратным численным превосходством над личным составом погранзастав. А тем временем основные силы группы фашистских армий «Центр» уже стремительно шли на восток, глубоко вклиниваясь в еще толком не сформированную оборону войск Западного фронта. Их основные усилия были направлены против его правого и левого флангов. Разгромив их массированным наступлением или хотя бы отбросив на восток, немецкое командование получало возможность охватить с двух сторон дислоцированную в Белостокском выступе самую крупную 10-ю армию округа. Поэтому именно на флангах сформированного на основе войск округа Западного фронта обстановка в первые дни войны была наиболее тяжелой.

 

Нападение войск противника застало части 4-й армии, дислоцированной на южном участке фронта, врасплох. Ошеломляли не только внезапность, но и значительное превосходство в силах и средствах, которое гитлеровцам удалось создать в месте прорыва. Поэтому многие соединения и части армии понесли тяжелые потери, еще не успев вступить в боевое соприкосновение с противником. Так, уже в первые часы войны пять батальонов 6-й и два батальона 42-й дивизий, занимавшие позиции в районе Брестского укрепленного района, потеряли до 50 % личного состава. В других подразделениях ситуация была не лучше: фактор внезапности оказался на руку захватчикам, и, развивая наступление, элитные танковые войска 2-й танковой группы генерала Гудериана уже в 7 часов утра вступили в Брест. Город был оставлен советскими войсками почти без боя, но, когда нападающие подошли к Брестской крепости, их ожидал неприятный сюрприз.

 

В довоенное время крепость, уже в основном утратившая свое оборонительное значение (она была заложена еще в XIX столетии), служила для расквартирования войск 6-й и 42-й стрелковых дивизий. Среди бойцов этих воинских частей было много уроженцев Казахстана. Еще в феврале 1940 года для прохождения срочной службы в Брест были направлены призывники 1920–1921 годов, ставшие бойцами 6-й стрелковой дивизии. Всего, по разным данным, в Брестской крепости находилось от 1200 до 3000 солдат и командиров из Казахстана. Многим из них суждено было стать бойцами героического гарнизона крепости, вписавшего одну из самых ярких страниц в историю Второй мировой войны. К сожалению, объем данной публикации не позволяет подробно рассказать обо всех героях-казахстанцах, оборонявших крепость или хотя бы о тех, кто особо отличился в этом ожесточенном многодневном сражении. Приведем лишь некоторые яркие эпизоды героической обороны, в которой принимали участие воины из Казахстана.

 

После захвата южного и западного островов фашисты попытались прорваться в основное укрепление крепости – цитадель через Тереспольские ворота, и поначалу в этом преуспели. Однако дежурный по 333-му стрелковому полку бывший житель Семипалатинска старший лейтенант Алексей Федорович Наганов смог исправить положение. Силами курсантов полковой школы он предпринял короткую яростную штыковую контратаку и отбросил противника за ворота. Затем во главе всего двух стрелковых взводов организовал оборону ворот и долго удерживал их от наседающего противника. Лишь тяжелые потери вынудили отважного командира и его бойцов оставить казематы и уйти в подвалы. Там А.Ф. Наганов и оставшиеся в живых курсанты продолжили сопротивление.

Подробности гибели офицера-семипалатинца и его бойцов, к сожалению, неизвестны. Скорее всего, немецкие саперы забросали их гранатами и взрывчаткой, но не вызывает сомнений, что до самой своей гибели Наганов оставался на боевом посту. Летом 1949 года при разборке завалов Тереспольской башни были обнаружены его останки, а рядом – заряженное оружие. Посмертно лейтенант А.Ф. Наганов был награжден орденом Отечественной войны I степени, его останки с почестями предали земле на военном кладбище Бреста. В Беларуси чтят и помнят подвиг героя-казахстанца. Один из парков и одна из улиц города Бреста носят его имя, а поблизости от места гибели сооружен обелиск.

 

С самого первого штурма Брестской крепости одним из очагов наиболее ожесточенного сопротивления стал Восточный форт, оборону которого возглавлял легендарный П.М. Гаврилов, командир 44-го стрелкового полка 42-й стрелковой дивизии. Под его руководством сражались призванные из Восточно-Казахстанской области рядовые М.А. Москалюк, Г.Е. Носиков, И.Е. Черемнов, алмаатинцы Е.А. Качанов и С.Н. Лебедев, павлодарец младший лейтенант Ф.Д. Виволанец. Одной из стрелковых рот этого полка командовал бывший колхозник Талды-Курганской области лейтенант Карий Нургалиевич Ибраев, а заместителем командира пулеметной роты был младший лейтенант Н.Е. Игнатенко из Северо-Казахстанской области. В составе 455-го стрелкового полка этой же дивизии позицию у Брестских ворот стойко защищали рядовые А.Е. Проценко, А.С. Стародумов и Роман Ходатенко, призванные из Северо-Казахстанской области. Большинство защитников крепости погибли в неравной борьбе.

 

Алмаатинец Сергей Никифорович Лебедев сражался рядом с П.М. Гавриловым. 30 июня, когда штурмующие все же ворвались в укрепление, он вместе с остатками группы Гаврилова ушел в подземные казематы. Впоследствии ему несколько раз приходилось принимать участие в отчаянных, смертельно опасных вылазках к Бугу за водой – захватчики пытались сломить волю обороняющихся, отрезав их от всех источников. Рискуя жизнью, он спасал своих товарищей, среди которых было много раненых, от мучительной жажды, от смерти. Когда немцам все же удалось прорваться в казематы, Лебедев, несмотря на ранение, сумел уйти из крепости. Вместе с двумя своими товарищами, совершив изнурительный путь в несколько сот километров, он добрался до своих.

 

В защите Кобринского укрепления принял участие уроженец Казахстана рядовой 131-го артиллерийского полка Александр Павлович Сопиков. 23 июня он во главе небольшой группы однополчан атаковал орудие, бившее по казармам прямой наводкой. Уничтожив расчет, Сопиков и его соратники развернули пушку и открыли огонь по врагу. За этот подвиг солдат был награжден медалью «За отвагу».

 

В Кобринском укреплении приняли боевое крещение и прославились воины-уйгуры – младший сержант заместитель командира взвода 3-й роты 125-го стрелкового полка Максут Ниязович Ниязов, Иминахум Камалов и казах Копесбай Иманкулов. В этом же полку командиром расчета миномета служил бывший студент Казахского государственного университета Владимир Иванович Фурсов, комсорг роты. В первые часы боев он отстаивал Южные ворота, затем в составе сводного отряда оборонял позиции на шоссе Брест – Жабинка. Здесь, на исходе дня, в очередной контратаке осколком снаряда ему перебило бедро правой ноги. После ампутации ноги он выжил, но оказался в плену. Освобожденный в январе 1945 года, он возвратился в Алма-Ату и вновь приступил к учебе, а впоследствии стал доктором биологических наук, профессором, кавалером орденов Ленина и Отечественной войны.

 

Всему миру известна фотография бывшего белорусского партизана и инвалида войны Михаила Ананьина «Это не должно повториться», на которой запечатлена встреча защитников Бреста в крепости-герое через 20 лет после легендарных боев. Один из них – В. И. Фурсов.

 

Человеком такой же необычной судьбы был младший политрук первой батареи 198-го отдельного зенитно- артиллерийского дивизиона Муртаза Измаилович Карслиев. 20 июня он был командирован в Брестскую крепость, там ему суждено было впервые встретиться с врагом. В течение семи дней он участвовал в обороне Восточного форта, где принял на себя командование группой из 25–30 бойцов, засевших в крепостных казематах Кобринского укрепления, но в одном из боев был захвачен в плен. Лишь 15 мая 1944 года ему удалось бежать из лагеря для военнопленных Бяла Подляска и примкнуть к партизанскому отряду «Смерть немецким оккупантам» из соединения С.А. Ковпака. Войну он закончил на Эльбе в составе действующей армии.

 

Защитники Брестской крепости еще только начинали свою героическую эпопею, когда основные силы немецкой 2-й танковой группы и 4-й армии группы «Центр» нанесли тяжелое поражение войскам 4-й армии Западного фронта, и, используя обстановку растерянности, хаоса, а порой и паники, поразившие многие части и даже штабы, продвинулись вглубь советской территории на 20–30 км. Положение еще можно было исправить, если бы советское командование приняло единственное правильное решение – организовать прочную оборону по рубежам многочисленных рек и речек, в изобилии протекавших на этом участке фронта. Но оно бросило два уже измотанных и потрепанных в боях корпуса в бессмысленную контратаку. Результатом стал почти полный разгром частей 4-й армии. Ударные немецкие части прорвали линию обороны и захватили Кобрин и Пружаны.

 

Свидетелем и участником трагических событий в полосе обороны 4-й армии был дивизионный комиссар, член Военного Совета армии Федор Иванович Шлыков, уроженец Восточно-Казахстанской области. С первых часов войны он находился в самой гуще событий: его стараниями из Северного военного городка, расположенного в Бресте, была вывезена вся материальная часть корпусного артиллерийского полка, который потом поддерживал своим огнем 42-ю стрелковую дивизию. Все последующие дни Шлыков основную часть времени проводил в войсках или принимал участие в заседаниях Военного Совета и партактива армии. Как здравомыслящий офицер, он понимал бессмысленность приказов командования фронта. Его подпись имеется под решением военсовета от 25 июня о том, что «не надо отдавать невыполнимые приказы».

 

Танки фашистского генерала Гота, стремительно продвигаясь по литовской территории, захватили Вильнюс и повернули на юг, чтобы выйти к столице БССР – городу Минску – с севера. К моменту, когда было принято решение об отводе наших войск, почти окруженные армии соединял сМинском лишь коридор шириной не более 60 км, вывести по которому уцелевших людей и технику оказалось невозможным. В результате сотни тысяч бойцов и командиров Красной Армии оказались в окружении почти без всякой надежды выбраться оттуда живыми. Новогрудский «котел», как стали называть образованное немецкими войсками плотное кольцо вокруг двух армий, был одним из самых трагичных и вместе с тем ярких эпизодов начального периода войны. Очутившиеся в безнадежной ситуации, лишенные боеприпасов и горючего (танкистам генерала Мостовенко и Хацкилевича пришлось взрывать свои танки, превратившиеся без топлива просто в груды металла), бойцы и командиры Красной Армии в своем большинстве продолжали ожесточенную борьбу до последнего патрона, до последней капли крови.

 

 «В центре полосы группы армий «Центр» наши совершенно перемешавшиеся дивизии прилагают все усилия, чтобы не выпустить из внутреннего кольца окружения противника, отчаянно пробивающегося на всех направлениях, – писал в те дни в своем дневнике немецкий генерал Гальдер. – Внешнее кольцо окружения, состоящее из танковых дивизий, замкнулось. Однако занято оно весьма незначительными силами. Пройдет еще несколько дней, пока окажется возможным изменить группировку наших войск и продолжить наступление через дефиле в районе гг. Орши, Витебска в направлении Смоленска».

 

К сожалению, чудом сохранившиеся разрозненные документы не дают возможности назвать имена всех воинов-казахстанцев, сражавшихся в условиях окружения под Новогрудком. Но то, что среди окруженцев были солдаты из далекого Казахстана, не вызывает сомнений. Известно, что один из них, Багир Валеев, 1921 года рождения, уроженец с. Светлое, рядовой 237-го мотострелкового полка 107-й танковой дивизии, погиб 23 июля 1941 года в районе села Михайловщина Гродненской области. Дата гибели свидетельствует о том, что солдат вместе со своими однополчанами около месяца находился в окружении и вел вооруженную борьбу с захватчиками.

Тем временем разгорелось короткое и ожесточенное сражение за столицу Белоруссии. В основном город прикрывался войсками 64-го и 2-го стрелкового корпусов и гарнизоном Минского укрепрайона, но этих сил было явно недостаточно не только для того, чтобы отстоять Минск, но даже серьезно задержать наступление врага. Тем не менее, защитникам, выполнявшим приказ командования стоять до последнего, не оставалось ничего другого, как принять бой в невыгодных для себя условиях. И снова, как и в ходе приграничного сражения, бойцы Красной Армии с удивительными стойкостью и мужеством исполняли свой воинский долг. Так действовал, например, гарнизон четырехорудийного дота № 06, расположенного в 20 км севернее Минска у деревень Казеково и Динаровичи, в состав которого входил уроженец Казахстана заместитель политрука Филипп Иванович Рябов. Уже 25 июня, в день, когда начались бои за столицу Белоруссии, он вместе с остальными защитниками дота участвовал в отражении танковой атаки. В ходе этого боя подбили несколько танков и заставили противника отступить. На следующий день героический маленький гарнизон отразил еще несколько атак, и даже когда прямые попадания авиационных бомб разрушили систему вентиляции и энергоснабжения, дот № 06 продолжал держаться. Когда пороховые газы переполняли помещение, артиллеристы спускались в казематы, чтобы глотнуть свежего воздуха, и снова возвращались к своим орудиям.

 

В этот тяжелый для гарнизона период Ф. И. Рябов ползком под огнем противника пробирался к ближайшей реке за водой, чтобы снабдить ею изнывавших от жары товарищей и охладить раскаленные стволы пулеметов. Лишь на пятые сутки, когда закончились не только снаряды, но и патроны к винтовкам, защитники дота оставили свое разбитое укрепление и, примкнув штыки, пошли на прорыв. После короткой рукопашной схватки им удалось пробиться и присоединиться к одной из частей. Но помощнику политрука Рябову не повезло. Отправившись в штаб с донесением как раз накануне прорыва, он на обратном пути угодил в засаду и был взят в плен. Освобождение из нацисткой неволи пришло лишь в конце войны.

 

Примеры бесстрашия и мужества проявляли летчики в небе над белорусской столицей. На 5-й день войны в районе Радошковичей выдающийся подвиг совершили экипажи командира эскадрильи 207-го авиаполка 42-й бомбардировочной дивизии капитана Н. Ф. Гастелло и капитана А. С. Маслова, направившие свои подбитые самолеты на скопление вражеских танков и техники. В героическом экипаже Маслова стрелком-радистом был Бахтурас Бейскбаев – уроженец села Ильинское Ильинского района АлмаАтинской области Казахстана.

 

Одной из наиболее отличившихся в боях за Минск частей была 100-я стрелковая дивизия генерала И. Н. Руссиянова. На рассвете 26 июня она выступила навстречу рвавшейся к городу 20-й танковой дивизии вермахта и приняла бой у Острошицкого Городка. Не имея артиллерии, бойцы были вынуждены применить в этом ожесточенном сражении бутылки с зажигательной смесью. Автором этой «технической новинки» был командир дивизии генерал Руссиянов, которому довелось наблюдать использование самодельных гранат во время гражданской войны в Испании. Он распорядился вывезти с Минского спиртзавода 12 грузовиков стеклотары и несколько тонн горючего и организовал команды «метателей».

Этот опыт в условиях нехватки снаряжения и боеприпасов оказался настолько удачным, что к нему прибегли и бойцы других частей и соединений, оборонявших город. Когда бутылки закончились, они принялись наполнять горючим любую тару, которая попадалась под руку, включая даже собственные фляги, и сумели нанести танковым частям противника серьезный ущерб. Одним из таких «метателей» был уроженец Казахстана А. Джурумбаев. В бою у Острошицкого Городка ему удалось поджечь три немецких танка, но и сам герой погиб, сраженный вражеской пулей. В том же бою проявили себя уроженцы Северо-Казахстанской области артиллеристы А. Ревягин и Г. Сеницкий, входившие в расчет одной из немногих оставшихся у дивизии пушек. Они подбили два немецких танка, но и сами получили ранения и выбыли из строя. В боях за Минск в составе 100-й стрелковой дивизии (первой получившей впоследствии звание гвардейской) прославились и другие уроженцы Казахстана. В их числе были адъютант командира 331-го стрелкового полка сержант Г. К. Куприенко, командир разведвзвода 355-го стрелкового полка лейтенант М. И. Остапенко, командир 1-й батареи 46-го гаубичного артполка лейтенант Е. И. Савинов и другие.

Отличился на белорусской земле казахстанец Абсаттар Таирбекович Жакупов, который был сброшен на парашюте в расположение советских войск в Новогрудском «котле». Это был его 85-й прыжок. Он доставил новые коды для радиопереговоров. За мужество и отвагу, за содействие в выводе группы советских войск за линию фронта он был награжден орденом Красного Знамени.

Несмотря на невероятные, почти нечеловеческие усилия бойцов Красной Армии удержать город Минск против сильного, хорошо подготовленного противника они не смогли. К тому же командование фронтом вскоре отказалось от принятой им разумной тактики жесткой активной обороны и снова начало бросать войска (в том числе и 100-ю дивизию) в бессмысленные контратаки. Вместо желаемых результатов это привело к огромным потерям в живой силе и технике и, как следствие, – быстрой сдаче города. 28 июня, исчерпав все возможности, Минск оставили последние его защитники.

 

После падения Минска и окружения 3-й и 10-й армий в Новогрудском «котле» от Западного фронта практически ничего не оставалось. Теперь он включал лишь измотанную в боях за Минск 13-ю армию и разгромленную 4-ю армию. Правда, из глубины России на смену уничтоженным частям уже подходили войска второго эшелона, которые планировалось развернуть на рубеже реки Днепр. Но до их подхода было необходимо выиграть время и задержать врага, который в противном случае мог форсировать эту важную в стратегическом отношении водную преграду, прежде чем она превратится в оборонительный рубеж. Сделать это можно было, лишь закрепившись на промежуточном рубеже другой реки – Березины, и именно к ней направились после оставления Минска поредевшие и обескровленные войска Западного фронта. Но и противник, войска которого уже успели набрать значительный темп наступления, прекрасно понимал стратегическую важность Березины, и после быстрой перегруппировки сил бросил свои танковые и пехотные части вслед отступающим войскам Красной Армии. В результате на берегах знаменитой еще по первой Отечественной войне белорусской реки снова развернулось ожесточенное сражение.

 

Наиболее упорный характер бои носили в районе Борисова, куда была выдвинута элитная 1-я Московская моторизованная дивизия полковника Я. Г. Крейзера. С 1 по 3 июля эта прославленная часть упорно отражала атаки противника, сама наносила короткие тактические контрудары, а когда удерживать город оказалось невозможным, Крейзер провел классическое отступление, сдерживая врага на промежуточных рубежах, и 10 июля благополучно соединился с частями 20-й армии в Орше. Благодаря этому маневру талантливому полководцу удалось избежать окружения, сохранить вверенную ему часть в боеспособном состоянии и, главное, нанести противнику существенный урон. «Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики, – писал по этому поводу раздосадованный немецкий генерал Неринг. – Это положение нетерпимо, иначе мы «напобеждаемся» до собственной погибели».

 

Не менее ожесточенный характер боевые действия носили и в районе города Бобруйска, где сражался сводный отряд генерала Поветкина. Силы этого отряда были ничтожны, значительную часть защитников города составляли солдаты дорожно-эксплуатационного полка, не подготовленные к боевым действиям, поэтому противнику удалось уже 29 июня захватить Бобруйскую крепость. Однако на следующий день, организовав специальную штурмовую группу, Поветкин неожиданной атакой выбил захватчиков из крепости. Увы, этот частичный успех не изменил тяжелой обстановки в районе Бобруйска.

 

Задержать наступление противника удалось, лишь повернув с марша части 42-й и 6-й стрелковых дивизий, среди которых, как уже отмечалось, было немало представителей Казахстана. Развернувшись на рубеже реки Ола, эти части отразили несколько атак немецких войск. Однако надолго задержать бронированный таран 2-й танковой группы вермахта обескровленные части 4-й армии не смогли. Уже на следующий день части 3-й танковой дивизии прорвали оборону и сумели дойти почти до самого города Рогачева. Лишь на самых подступах к этому городу они были остановлены войсками 21-й армии.

 

В целом, несмотря на стойкость и мужество бойцов Красной Армии, советскому командованию не удалось выполнить стоявшую перед ним стратегическую задачу – задержать наступление группы армий «Центр» на Березинском рубеже. Форсировав реку на нескольких участках одновременно, бронированные зубья танковых дивизий фашистов глубоко вгрызлись в междуречье Березины и Днепра. Стратегически это означало, что новые армии Западного фронта, выдвигавшиеся на днепровский рубеж, не успеют должным образом сосредоточиться и закрепиться, что во многом предрешало и исход сражения за Днепр. Бои за березинский рубеж еще были в самом разгаре, когда на Днепре началось развертывание прибывших из глубины России войск второго эшелона. 19-я, 20-я и 21-я армии фактически образовали там новый Западный фронт, заменив старый, полностью разгромленный в ходе приграничного сражения. С первых прозвучавших на Днепре выстрелов сражение за него носило упорный, ожесточенный характер. От Орши на севере до Пропойска и Кричева на юге вся белорусская часть этой великой реки превратилась в одну раскаленную линию, вдоль которой и днем и ночью, не прекращаясь, шла великая битва.

 

Одним из эпицентров этой гигантской бури стал город Могилев, получивший за три недели своей героической обороны неофициальное название «Мадрид на Днепре». Несмотря на непрерывные артобстрелы и атаки противника, защитники Могилева, состоявшие из войск 172-й стрелковой дивизии 61-го корпуса и частей народного ополчения, не ограничивались одной лишь обороной, но, как отмечал в своих мемуарах Гудериан, даже совершали вылазки из укреплений, беспокоя противника днем и ночью. Лишь 26 июля, когда оборонявшие город войска были фактически отрезаны от своих, а противник сконцентрировал против них свои лучшие части, Могилев после ожесточенных уличных боев был захвачен войсками вермахта и СС. Многие из его защитников остались на своих боевых постах навечно, среди них были и уроженцы Казахстана.

Об этом свидетельствует хранящийся в краеведческом музее Могилева экспонат – страница из книги Островского «Как закалялась сталь», найденная после войны в сплюснутой гильзе под обломками блиндажа, и сохранившая на себе запись: «Нас четыре пехотинца – русский Федор Незванов, украинец Никита Пилипенко, мордвин Василий Еремкин, казах Юсупов. Умрем – не отступим. Родина нас не забудет».

 

Несмотря на потерю Могилева и ряда других важных пунктов на Днепре и прорыв войск противника на его восточный берег, части Красной Армии пытались удержать, а часто и отбить рубеж и до конца августа. Далеко не всегда эти попытки были оправда ны оперативно-тактической необходимостью, и почти неизменно оказывались сопряженными с большими потерями в живой силе и технике.

 

Одним из наиболее горячих участков, где велись такого рода боевые действия, были окрестности у небольшого городка Кричева, который волею судеб стал стратегически важным пунктом на штабных картах немецких и советских генералов. Как вспоминал впоследствии генерал Гудериан, «перед тем, как перейти в наступление на Москву или предпринять какую-либо другую операцию, нам необходимо было предварительно выполнить еще одно условие – обеспечить свой правый фланг у Кричева, расположенный глубоким уступом назад. Очистка этого фланга от войск противника была необходима еще и для того, чтобы облегчить 2-й армии наступление на Рогачев».

 

Советский генералитет также отводил в своих планах важное место Кричеву, намечая провести там очередной контрудар силами 13-й армии. Этот контрудар начался 30 июля и вылился в затяжное, ожесточенное встречное сражение с использованием всех родов войск, включая даже кавалерию.

 

Среди бойцов и командиров Красной Армии, принимавших участие в сражении за Кричев, были и выходцы из Казахстана, а подвиг одного из них, кустанайца Александра Сильвестровича Буковского, стал легендой уже тогда, в 1941-ом году. Будучи политруком танковой роты, он принимал участие в рейде десантного отряда (многие танкисты, потерявшие свои танки, продолжали впоследствии сражаться как пехотинцы). Во время атаки Буковский захватил вражеское знамя и застрелил немецкого офицера.

К сожалению, продолжить славный боевой путь отважному политруку не удалось. Через несколько дней он был сражен осколком авиационной бомбы. Похоронен Буковский на окраине деревни Полюшко Климовичского района Могилевской области. Героизм таких людей, как Буковский, достоин всяческого восхищения, но его было все же недостаточно, чтобы одолеть сильного и хорошо оснащенного противника, что проявилось и в боях под городом Кричевом. После ожесточенного недельного сражения войска 45-го стрелкового корпуса (именно он и нано сил основной удар) попали в окружение, выйти из которого удалось лишь немногим.

 

Несмотря на скудость имеющихся данных, не вызывает никаких сомнений, что вклад воинов-казахстанцев в защиту Белоруссии от вражеского вторжения летом 1941 года был огромен. В большинстве своем они сражались с сильным и коварным врагом стойко и мужественно. Основа великой Победы 1945 года закладывалась в сражениях трагического 1941 года. С призывных пунктов огромной территории Казахстана направлялись в учебные отряды новобранцы, чтобы затем отправиться на далекие фронты сражаться за свободу сестры Казахстана – Белоруссии.

 

«Казахстан-Беларусь: Боевое братство».
Минск, 2005 г.