Николай ШАХОВ

Их помнит мир спасенный

 

Тереспольское укрепление – важный оборонительный участок: оно прикрывает Цитадель с запада. От него через Буг мост, за мостом – Тереспольские ворота в Цитадель. В первый час войны на этот участок гитлеровцы бросили большое количество живой силы и техники. Временно им удалось овладеть воротами.

 

В районе Тереспольских ворот располагались казармы 333-го стрелкового полка. В ночь с 21 на 22 июня 1941 года дежурным по полку был старший лейтенант Потапов, а его помощником – командир 1-го взвода полковой школы лейтенант А. Ф. Наганов, уроженец Семипалатинска.

 

Бойцы 333-го полка и курсанты решили во что бы то ни стало выбить фашистов из Тереспольских ворот. А. Ф. Наганов приказал занять огневой рубеж в казармах полка. Воины установили пулеметы, одно орудие, несколько минометов. Удачно выбрав позицию, командир решил отсюда сделать бросок к воротам, вступить с противником в штыковой бой.

 

Осуществлению этих планов мешали вражеские снайперы, засевшие в костёле. Надо было выкурить их с колокольни. С этой задачей отлично справились минометчики. Теперь путь к воротам был открыт. Лейтенант с криком «ура!» первым бросился на врагов. Завязалась рукопашная схватка. В этом бою особенно отличились курсанты полковой школы. Они ловко орудовали штыками и прикладами. Под их натиском гитлеровцы отступили. От Тереспольских ворот хорошо обозревалась местность – река Буг, дороги, перелески. Взяв под наблюдение окрестность, бойцы подготовились отражать новые атаки врага.

 

Была нестерпимая июньская жара. От снарядов то здесь, то там возникали пожары, едкий дым застилал глаза. Бомбардировщики почти беспрерывно сбрасывали свой смертоносный груз на крепость. Но бойцы держались стойко, точно выполняли все приказания командира. Среди них были Гордеев, Лазарев, Коробко, Таджиев, Булгаков.

 

Ждать гитлеровцев долго не пришлось. Послышался шум моторов. Через несколько минут из-за поворота дороги вылезло стальное чудовище со свастикой на броне. Только небольшой мост отделял бойцов от самоходного орудия. Артиллеристы прямой наводкой послали снаряд. Вражеская машина с подбитой гусеницей завертелась на месте. Следующий бронебойный снаряд угодил в башню. Затем появился танк. Но пройти он не мог: дорогу загородила пылающая самоходка.

 

Объезжая машины, одна за другой вылетали легкие мотоколяски. Их было много. По обочине дороги они ринулись вперед. Но и их ожидала незавидная участь. Фашисты не знали, что против них сражается не более двух взводов. Решив, что в казармах засели большие силы русских, они открыли яростный артиллерийский огонь. Более двух часов продолжался обстрел. Но бойцы отважного гарнизона укрылись в подвальных помещениях. А как только затихала канонада, они выходили из укрытия и вновь разили врага.

На вторые сутки к группе лейтенанта Наганова присоединились оставшиеся в живых пограничники. Пополнение приободрило бойцов, и они с ещё большим упорством продолжали защищать крепость.

 

Враг чередовал атаки с ультиматумами. Фашисты предлагали воинам сдаться. Свои требования они передавали по радио. А однажды послали дочь погибшего в крепости старшины Зенкина и велели передать защитникам, чтобы в течение пятнадцати минут те приняли предложение о капитуляции. Под огнём бежала девочка к своим. Прерывающимся голосом она обо всем рассказала бойцам и попросила не отправлять ее обратно.

 

В ответ на ультиматум гитлеровцев с новой силой заговорило оружие патриотов. А девочка, как могла, ухаживала за ранеными.

Рядом с лейтенантом Нагановым сражался и другой казахстанский паренек, уйгур по национальности, Саут Ушуров. Оставшийся в живых сержант Максут Ниязов, участник боев в районе 333-го стрелкового полка, в своих воспоминаниях пишет: «Лейтенант Наганов поставил перед бойцом Ушуровым задачу: охранять три амбразуры с южной стороны казармы, где больше всего наседал враг. Саут знал, что гитлеровцы часто пытаются незаметно подползти сюда и забросать защитников гранатами. Зорко следил боец за врагом. Заметив ползущих, он притаился за стеной. Когда один немец подполз ближе, Ушуров стукнул его по голове прикладом. Выскочив из засады, он сразил и другого. Третьего метким выстрелом из пистолета прикончил Наганов, который вовремя подоспел к постовому».

 

Когда бойцов осталось совсем мало (на несколько казематов приходился один человек), они перебрались в глубокие подвалы под казармами 333-го стрелкового полка, время от времени продолжая делать вылазки. Взбешенные неудачами, гитлеровцы взорвали здание. Пастор немецкой 45-й пехотной дивизии Рудольф Гшопф в своих воспоминаниях «Мой путь с 45-й пехотной дивизией» пишет об этом: «Гарнизон так называемого «офицерского корпуса» на Центральном острове погиб буквально вместе с самим зданием. Сапёрам удалось забраться на крышу этого здания и оттуда спустить взрывные заряды до уровня окон первого этажа и взорвать их. Они слышали крики и стоны русских, которые получили ранения от этих взрывов. Но их сопротивление продолжалось до тех пор, пока не были разрушены и сравнены с землей стены здания более мощными взрывами».

 

Защитники крепости, окруженные врагами, не чувствовали себя одинокими. Знали, что придёт день, когда прочтут их последний привет Отчизне. Не матери, не сестре, не брату и не отцу, а Родине писали они на стенах: «Умираю, но не сдаюсь. Прощай Родина. 20.7.1941 г.»

 

Двадцать восьмой день войны... Мало уже осталось защитников крепости. Одиночками, группами перебирались они из подвала в подвал и продолжали борьбу. Мстили. Мстили за Родину, за отнятое счастье, за пролитую кровь друзей, за муки. Мстили и знали, что Родина выстоит, всё вынесет и пришлёт сюда своих доблестных сынов...

 

Подробности гибели группы А. Ф. Наганова неизвестны. Но когда летом 1949 года при разборке завала на втором этаже башни обнаружили останки погибших, без труда можно было определить, что они пали на боевом посту. Рядом с останками – винтовки, в кармане гимнастерки А. Ф. Наганова – комсомольский билет, одна пуля – в патроннике пистолета, другая – в магазине. Рядом – стреляные гильзы. Опознан по красноармейской книжке рядовой Горохов.

Остальные тридцать героев неизвестны. Все они с почестями погребены на воинском кладбище Бреста. Лейтенант А.Ф. Наганов посмертно награждён орденом Отечественной войны I степени. В городе Бресте один из парков и улица носят имя казахстанца лейтенанта Наганова. Здесь же в 1962 году был сооружён монумент герою.

 

Последняя граната

 

Он пришёл во 2-ю роту 3-го батальона 120-го стрелкового полка, расположенного в Брестской крепости. Командир, знавший язык его родного народа, спросил:

 

– Аты-жөнің кім?

 

– Именахун Камалов! – вытянулся боец, а потом уже не по уставу, широко улыбаясь, добавил: – Я и русский язык знаю. Песни русские, товарищ старший лейтенант очень люблю. И наши, уйгурские...

– Добре! – весело отозвался командир. – Хорошая песня на марше как рукой снимает усталость, а в бою ещё злее к врагу делает.

...Второй день войны. Гитлеровцы теснили небольшой гарнизон защитников. Сквозь взрывы снарядов и бомб едва пробивались солнечные лучи. Совсем близко беспрерывно строчил вражеский пулемёт.

 

Бойцы залегли. Прячась за стены, иссеченные осколками, Камалов зорким глазом быстро нашёл пулеметчика. И тут пришло единственно верное решение: уничтожить расчёт во что бы то ни стало. Полетела граната. С глухим стуком она ударилась о дерево и, отскочив, разорвалась далеко от цели. Свинцовый ливень снова и снова сечёт кирпич, ветки и кору старого бука.

 

Именахун приготовил вторую гранату, но правая рука, бессильно опускается: пуля пробила локоть. Он левой подносит чеку к зубам. И снова пуля заставляет его разжать со стоном пальцы, граната катится за расстёгнутый ворот гимнастёрки.

 

– Нет! Тысячу раз нет! Спокойней, Именахун, ты не должен так бессмысленно погибнуть... Так вперёд, туда, куда не долетала твоя граната!

Собрав воедино свои силы, сжав, словно в упругую стальную пружину, все нервы, он ринулся вперёд. Но тут из-за поворота появился танк с фашистской свастикой. И прежде чем ошеломленные немцы поняли, что произошло, советский воин покатился под гусеницы вражеского танка. Раздался взрыв...

 

* * *

В Брестской крепости рядом с развалинами возвышается могила неизвестного солдата. И как знать, не здесь ли покоится прах Именахуна Камалова. Во имя жизни и мира на земле метко разил он фашистскую нечисть.

 

Пожелтевшие от времени, зачитанные до дыр письма, полученные от Камалова и его товарищей, рассказывают о службе воина, о его подвиге, о том, как любил солдат жизнь.

 

– С Камаловым мы вместе призывались в армию, вместе служили в одном взводе, – рассказывает оставшийся в живых Максут Ниязов. - Храбрый, порывистый, смекалистый, он никогда не унывал. Бывало часами идёт обстрел и бомбёжка, а Камалов как запоёт песню – сразу повеселеют лица.
Любил Именахун повторять:

 

– Смерть не страшна солдату! Смерть героя – продолжение жизни!

* * *

Наша машина свернула с накатанного шоссе и остановилась у дорожного указателя. Впереди виднелись ряды добротных домов, за которыми во весь горизонт размахнулись горы. На этой древней, благодатной земле жил, учился, работал воин и герой. А вот совхоз «Джанашарский» Энбекши-Казахского района Алма-Атинской области.

 

В скромном доме героя мы встретили мальчиков и девочек в красных галстуках. В центре тесного кружка, прямо на ковре, сидела старая женщина – мать героя. Прожитые годы, радости и беды оставили на её лице неизгладимые следы. Все оно изборождено глубокими морщинами и почти неподвижно, живо светятся только глаза. Из-под полуопущенных век они ласково смотрят на притихших ребят.

 

– Ты спрашиваешь, сынок, – обращается мать к пареньку с поцарапанными руками и чернильным пятном на щеке – каким был мой сын? Он был такой же, как ты, как Мусабек, как все ребята. Любил петь, читать, особенно про войну, долго засиживался за уроками. Метко стрелял и ловко ездил на лошади.

Приходит школьный учитель – совершенно седой человек с высоким, открытым лбом. Он почтительно здоровается с матерью героя, отвечает на приветствия детей. Потом устраивается рядом с ними, начинает рассказывать о своем прославленном ученике. Для него он так и остался на всю жизнь беспокойным, любознательным подростком, который прямо со школьной скамьи ушёл в армию. Разумеется, тогда ничего героического в его характере не было. Вот только честность, исключительная честность. Всегда, когда Именахун оказывался в чем-то не прав, он прямо говорил об этом. Зимой Именахун учился, а с наступлением лета работал в колхозе: пас овец, помогал трактористам. Конечно, вместе со своими товарищами...

 

Слушая неторопливый, глуховатый голос матери, рассказ учителя, я думал о том, что напрасно ищу какие-то исключительные черты в характере Камалова, которые выделяли бы его из остальных, подготовили внутренне к большому подвигу. Именахун Камалов – обыкновенный советский юноша. И если уж искать истоки его подвига, то они идут от матери, давшей жизнь будущему герою, от седого учителя, открывшему подростку глаза на мир, от пионерского отряда и комсомола, сформировавших его характер.

 

Народ – творец всего прекрасного на земле – научил своего сына пламенно любить жизнь, свою Родину. И двадцатилетний юноша из аула Кок-Тюбе – ее достойный сын.

 

– Смерть героя – продолжение жизни!

Нет сегодня Именахуна Камалова среди нас. Но цветет и с каждым годом хорошеет его Родина. Бегут по утрам ребята в школу.

Жизнь, за которую смертью храбрых погиб герой, продолжается.