Обозревая западную историографию национального вопроса, авторы также оценивают ее достаточно критически, поскольку, по их мнению, до настоящего времени на Западе все еще преобладает «русоцентристский взгляд на историю России, который ведет свое начало с российской национальной историографии XIX столетия». К этому можно добавить только то, что подобная концепция трактовки тех или иных ключевых событий на территории бывшей Российской империи во многом продолжает оставаться доминантой в казахстанской исторической науке.
Не секрет, что целые пласты исторических событий и явлений, происходивших на так называемых «задворках великой империи», и по сей день, являются своего рода “terra incognita” и ждут своих исследователей. Нельзя обойти стороной первую смелую попытку привлечь внимание к комплексной разработке проблемы присоединения нерусских народов к России. Имеется в виду совещание историков в ЦК ВКП (б), проходившее в мае-июле 1944 г. Созыв совещания стал результатом обращения к секретарям ЦК ВКП (б) советского историка А. М. Панкратовой, одного из редакторов и основных авторов коллективного издания «История Казахской ССР» (1943 г.). Важным позитивным результатом совещания, подчеркивает Ю. Ф. Иванов , явился постепенный отход от сталинской трактовки истории присоединения народов окраин к общей российской территории как «наименьшего зла». Возможно поэтому, как представляется, не была тогда осуществлена публикация стенографического отчета этого важного совещания видных советских историков в ЦК ВКП (б) или другой информации о нем. Поэтому материалы, связанные с этим совещанием и письмами А. М. Панкратовой, должны стать предметом специального историографического исследования. Попытка Панкратовой вырваться из «прокрустова ложа» канонических трактовок истории Казахстана в силу укоренившегося страха перед сталинскими опричниками не могла увенчаться успехом. Но вызывает удивление непреложный факт, что спустя более 60-ти лет многие более чем сомнительные аспекты отечественной исторической науки так и не подвергнуты переоценке и переосмыслению.
Серьезная критика работ, посвященных событиям 1917 г. последовала со стороны американского историка А. Халида, много работавшего в архивах и библиотеках Ташкента в 90-х годах. Халид остановился на очевидном факте, что в результате экономического кризиса, всерьез затронувшего академии наук бывших среднеазиатских республик Советского Союза, существенно сократилась их научная продукция. Далее отмечено, что хотя много было написано о начальном советском периоде и персоналиях, освещение 1917 года в значительной степени игнорировалось. Халид обратил особое внимание на расхождения внутри мусульманского общества Туркестана, которые были в 1917 г. Эти разногласия уже летом-осенью 1917 г. трансформировались в серьезные противоречия между религиозными и национальными, в особенности между казахскими и узбекскими лидерами. Они же сыграли, как показали события, связанные с падением Кокандской автономии, главную роль в ее поражении, о чем, в частности, писал Сафаров . Этот вывод стал отчасти признаваться. Узбекский историк Н. С. Валиханова пишет, что «обе эти силы откровенно враждовали между собой и не смогли объединиться даже перед лицом угрозы извне». В результате Кокандская автономия просуществовала недолго . Подобная трактовка причин падения Туркестанской
автономии вызывает серьезные сомнения. На деле имели место принципиальные разногласия между лидерами младотуркестанцев М. Тынышпаевым, М. Чокаевым, с одной стороны и «Шура-и Улема» С. Лапиным, с другой. Таким образом, не может идти речи о конфликте между казахскими и узбекскими лидерами, поскольку все трое означенных лиц были казахами по национальности. Необходимо отметить, что и в последующем не было никаких разногласий по ключевым вопросам, основой которых можно было бы рассматривать национальные отличия. Речь в этом небольшом обзоре пойдет прежде всего о тех или иных персоналиях и политических партиях, которые в силу определенных политических обстоятельств не получили должного освещения либо рассматривались под совершенно определенным углом зрения. В самом деле, и советская, и современная казахстанская историческая наука сосредоточили свои усилия в основном на исследовании деятельности выдающихся советских политических деятелей (таких, например, как Амангельды Иманов, Турар Рыскулов, Ораз Джандосов, Сакен Сейфуллин, Токаш Бокин и др.). Когда речь заходит о политических организациях, в первую очередь упоминают «Алаш орду», как единственно возможную альтернативу РКП (б). Деятельность этой политической партии в последние два десятилетия подробнейшим образом освещена в сотнях научных монографий, статей, журнальных и газетных публикаций, а имена ее лидеров А. Байтурсынова и А. Бокейханова по праву возвращены в отечественную историю и заняли в ней подобающее место. Оценка естественно менялась от резко отрицательной в т. н. «застойные годы» до сугубо положительной в наши дни и наоборот. Ни в коем случае не пытаясь умалить роли вышепоименованных лиц и воздавая им должное, хотелось бы заметить, что деятельность их развивалась в контексте развития Советского государства. Таким образом, в борьбе за автономию Казахстана после событий Октябрьского вооруженного переворота в Петрограде 1917 г. эти политические деятели активного участия не принимали. Тем более не может идти речи о независимости и суверенитете. Можно сказать более: именно внутренние распри в казахской интеллектуальной среде и отсутствие единой политической платформы не позволили Степному краю принять активное участие в «параде автономий» после Октября 1917 года и в значительной степени сослужили недобрую службу в отношении Туркестанской (Кокандской) автономии.
Искусственно разделенный в целях царской колониальной политики регион (Туркестанское генерал-губернаторство и Степной край) в 1917 году получил уникальную возможность воссоединения тюркских народов вообще и казахов в частности. Почему этого не произошло? Ведь не говоря уж об Украинской Раде, прекрасный пример в этом отношении показали народы Закавказья, создав свою федерацию, тем самым, став выше национальных, религиозных и культурных разногласий. Почему партия «Алаш» не заявила об автономии Степного края? Вопросы ждут ответа…
Более того, предпосылки для этого имелись, о чем свидетельствует следующий документ. «Алаш партиясынын программасынын жобасы» («Проект программы партии «Алаш») – был переведен и опубликован, как и многие другие исторические документы эпохи в советское время искаженным почти полностью. Впрочем, программа партии интересна в первую очередь тем, что в ней впервые поднимался вопрос об автономии гигантского края. Первый абзац второго раздела, без искажений в первозданном виде звучал следующим образом: «Все области, населенные казахами, объединяются в единое целое на основании самоуправления и будут одной частью Федерации Российской республики. Если удастся, казахская автономия пока будет создана совместно с дружественными народностями; если же не удастся, будет создана отдельно». Как нетрудно убедиться, реалистично мыслящих авторов проекта прежде всего волновал вопрос о создании автономии для всех народов, проживающих в областях, населенных казахами. Многонациональный состав населения их нисколько не пугал.
Втянутые в кровавый водоворот великого гражданского противостояния, бывшие Туркестанское генерал-губернаторство и Степной край так и не смогли в полной мере заявить о себе как об объектах борьбы за национальное самоопределение. Внутрипартийные противоречия и неудовлетворенные политические амбиции помешали выполнить историческую миссию перед своим народом молодой казахстанской политической элите, в том числе и лидерам «Алаш-орды». Поздней этим обстоятельством сумели искусно воспользоваться историографы сталинской школы. Борьба за независимость была подменена исключительно событиями на тех или иных фронтах Гражданской войны (Уральский, Семиреченский и др.). Ответы на вопросы, что помешало объявить об автономии Степного края, кто должен и мог сделать это, были отодвинуты на многие годы. Будут ли предприняты попытки «поставить окончательно точки над и» в этом щепетильном историческом аспекте покажет только время.
Отсутствие единства в казахском интеллектуальном сообществе наглядно иллюстрируется следующим примером. Известный петроградский журналист Л. П. Пасынков, беседовавший с автором романа из мусульманского быта, редактором ташкентской газеты «Алаш» (считавшейся органом «радикально-республиканской» мысли) Тогусовым, писал о нем, что этот человек был потомком «предков знаменитых», прошел «русскую интеллигентскую школу», а также тюрьмы и ссылку за право быть «просвещенным мусульманином. Журналист искренне восхищался: «Прекрасный, четкий, образный русский язык, культурная мягкость и та тонкая и добрая сдержанность, которая на высших ступенях сопутствует людям Востока». Взгляды Тогусова поражали своим свежим неординарным подходом к насущным проблемам туркестанского края. И, тем не менее, как это не парадоксально звучит, деятельность членов Всероссийского мусульманского совета (ВМС) и Исполнительного комитета Всероссийского мусульманского совета (Икомус), в особенности таких незаурядных личностей как Тогусов, впоследствии стала вызывать раздражение среди части региональных лидеров. Как только в Ташкенте стало известно, что Тогусов стал членом ВМС, в Петроград была направлена телеграмма, подписанная временным председателем Туркестанского краевого мусульманского совета (Тукрамус) Шагиахметовым. Ее текст сообщал о том, что в туркестанских газетах появились публикации, где утверждалось, что Тогусов, который подвергался тюремному заключению за мошенничество и прочие неблаговидные дела, не имел права быть представителем мусульман в различных организациях. Поэтому в телеграмме выражалась просьба к ВМС прервать деятельность Тогусова в качестве представителя казахского народа впредь до его «реабилитации». Телеграмма была заслушана на заседании Икомуса 8 июня. Тогусов немедленно подал заявление о том, что считает необходимым выехать в Ташкент для восстановления справедливости в этом вопросе и временно слагает с себя обязанности члена Икомуса и ВМС. 19 июня в Ташкенте состоялся съезд мусульман сельских хозяев Ташкентского уезда. Под влиянием определенных сил был выражен протест против того, чтобы Тогусов выступал от имени всего Туркестана, и поставлен вопрос об его отзыве из Икомуса . Подобные примеры, увы, не единичны.
Так или иначе, но «даже в эпоху революционного разрешения национальной проблемы, когда и «славянские братья» (Украина, Кубань)... создавали свои собственные государственные организмы, мы, среднеазиатцы, оставались пришитыми к России» комментировал позднее создавшуюся ситуацию Мустафа Чокай .
Сегодня можно с горечью констатировать прискорбный факт, что имена Серали Лапина, Мустафы Чокая, Мухамеджана Тынышпаева, Кульбая Тогусова и многих других после того как определенный налет сенсационности первых «разоблачительных» статей и публикаций пошел на убыль вновь отодвинуты в тень. Аналогично, по совершенно необъяснимым причинам так и не раскрыта полностью деятельность таких крупных политических организаций как «Шураи Улема» и «Шураи Исламия», игравших огромную роль в жизни региона во втором десятилетии ХХ века. Подобное тем более огорчительно, что при самом прямом участии вышеназванных политических деятелей и организаций было создано такое незаурядное государственное образование как Туркестанская (Кокандская) автономия. К слову сказать, признанная, например, Центральной Радой Украины и правительством Оренбургского казачьего войска атамана А. Дутова и являвшееся интернациональным по своей сути, что нашло выражение в составе правительства молодого государства. Позволим себе небольшую цитату: «Первоначально правительство возглавлял министр-председатель и министр внутренних дел, семиреченский казах Тынышпаев, его заместителем являлся ташкентский татарин Шагиахметов; управляющим отделом внешних сношений – казах Чокаев; управляющим отделом народной милиции и общественной безопасности – узбек У. Ходжаев; министром землеустройства и водопользования – узбек Юргули-Агаев*; министром продовольствия – узбек А. Махмудов**; заместителем министра внутренних дел – казах А. Уразаев***; министром финансов – еврей С. А. Герцфельд****». Военным министром был заочно назначен Сеитмурад Овезбаев, член Туркменского комитета, появившегося в мае 1917 года по инициативе национальных кругов.
Грешат обилием лакун и «белых пятен» и биографии канонических героев, в лучшем случае их инициативы, связанные с предоставлением национальным окраинам большей свободы, выдавались как политические заблуждения. Подобного рода участи не смог избежать, например, Турар Рыскулов, предстающий в трудах советских историков исключительно в роли «пламенного революционера», хотя в свете открывшихся в настоящее время фактов, политическое прозрение, надо полагать, наступило у него уже в 20-е годы. Одновременно пришло осознание кошмарных реалий и ужаса происходившего в обществе, построенном по проекту «кремлевского горца», чьим невольным сообщником и заложником стал он сам. В тщетных попытках изменить хоть что-нибудь Рыскулов подчас играл со сталинским Наркомнацем «на грани фола». Так, на V краевой конференции КП Туркестана (январь 1920 г.), являясь председателем Краймусбюро, Рыскулов выступил с докладом «Национальный вопрос и национальные коммунистические секции». В нем Рыскулов предлагал реорганизовать Коммунистическую партию Туркестана в «Коммунистическую партию тюркских народов» во главе со своим руководящим органом, выдвигая тезис об осуществлении «тюркской» автономии с заменой названия «Туркестанская республика», «Тюркской республикой». Идеи Турара Рыскулова выглядели намного масштабней, нежели в критическом освещении его оппонентов. Он предлагал «Туркестан, состоящий из пяти областей, считать страной тюркских народностей — киргизов, сартов, узбеков, туркменов, каракалпаков, кипчаков, включая сюда таджиков». Революционные преобразования вполне естественно не вызвали энтузиазма у коммунистической партократии и на конференции ряд делегатов подвергли критике точку зрения Рыскулова. Было одобрено решение об объединении всех национальных коммунистических организаций Туркестана в единую компартию во главе с краевым партийным органом, подчиненным непосредственно ЦК РКП (б). Все же, к чести туркестанских коммунистов, при голосовании предложение Рыскулова и его единомышленников (Т. Ходжаева и др.) о переименовании Компартии Туркестана в «Коммунистическую партию тюркских народов» не было отвергнуто конференцией, как не было отвергнуто и проходившей одновременно III краевой конференцией мусульманских коммунистов. В начале февраля 1920 г. Т. Рыскулов и Т. Ходжаев направили на имя В. И. Ленина телеграмму с просьбой ускорить рассмотрение и утверждение решений названных конференций.
По прошествии десятилетий проект Турара Рыскулова уже не представляется столь необоснованным, а критика, прозвучавшая в его адрес, подчас кажется чрезмерно суровой. Думается идеи о создании «Тюркской республики» и «Тюркской компартии» объясняются отнюдь не политической незрелостью их автора, а скорей наоборот. Рыскулов, будучи коренным жителем региона, отчетливо представлял трудности, сопряженные с переходом к строительству нового общества. Поэтому, учитывая низкий уровень грамотности масс, отсутствие ярко выраженного национального самосознания и господство патриархально-родовых отношений во многих социально-бытовых сферах он решился вынести на обсуждение свой далеко не бесспорный, но, безусловно, заслуживающий самого пристального внимания проект. В нем имелись и положительные аспекты, а именно: создание автономной Тюркской республики позволяло решить целый ряд проблем внутри региона – поднять культурный уровень населения, стабилизировать экономическую и продовольственную ситуацию в крае, преодолеть отчуждение между различными национальными группами, населявшими Туркестан. Рыскулов учитывал и то немаловажное обстоятельство, что за десятилетия пребывания Туркестана в составе империи, как самостоятельной административной единицы, население в значительной мере стало ощущать себя единой общетюркской общностью людей. Во всяком случае, с позиций сегодняшнего дня, зная о последующей политической деятельности Турара Рыскулова, можно с полной уверенностью утверждать, что речь отнюдь не шла о республике «тюркской нации», где, конечно же, русское население получило бы равные по отношению к тюркоязычному права, и уж совсем неуместен в данном случае ярлык «национал-уклонистов», навешенный на Рыскулова и Ходжаева. В своих действиях патриоты края руководствовались только интересами людей, проживавших в Туркестане в контексте нужд, потребностей, внешней и внутренней политики молодого Советского государства. Что же касается названий «Тюркская республика» и «Тюркская компартия», вызвавшими столько нареканий, то они отражали в данном случае не более, чем количественное преобладание тюркоговорящего населения, а посему не носили никакого националистического или шовинистического оттенка. Поэтому, наверное, неслучайно V краевая конференция Коммунистической партии Туркестана поддержала данный проект, а те кто проголосовал против или воздержался, отнесся к нему по крайней мере с пониманием.
Изложенное в статье наводит на мысль о том, что пришло время расставить новые акценты в казахстанской исторической науке. Впрочем, упомянутое – только «верхушка айсберга», а накопившиеся проблемы и вопросы ждут своих исследователей и серьезного и беспристрастного анализа.
_____________________________________________
* Хидаят-бек Юргули-Агаев – ученый-агроном, чиновник, помощник заведующего государственным имуществом Ферганской области, член Всероссийского Учредительного собрания, член ТВНС; его женой была выпускница петербургского Патриотического института Жозефина Станиславовна Юргули-Ага (урожденная Трушковская). Цит. по: Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). 2-е изд., испр. И доп. – М.: Издательство «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2004. – С.398.
** Абиджан Махмуд (Махмудов) – горнопромышленник, предприниматель владелец типографии в Коканде, один из лидеров туркестанских джадидов, заместитель председателя Кокандской городской думы. Цит. по: Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). 2-е изд., испр. И доп. – М.: Издательство «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2004. – С. 398.
*** Абдурахман-бек Уразаев – помощник присяжного поверенного, член ТВНС. Цит. по: Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). 2-е изд., испр. И доп. – М.: Издательство «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2004. – С.398.
**** Герцфельд Соломон Абрамович – в 1903 г. приехал в Ташкент из Одессы, присяжный поверенный, один из лидеров местных евреев, член ТВНС. Убит большевиками во время кокандских событий. Цит. по: Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). 2-е изд., испр. И доп. – М.: Издательство «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2004. – С.398. Эсенов Р. Жизнь и судьба Кумышали Бориева.// «Туркменская искра» от 21.02.2008. - Ашхабад.
Б. Асанов, С. Ким
Алматы 2010г.
Кoличество переходов на страницу: 4844
| Версия для печати | Сообщить администратору | Сообщить об ошибке | Вставить в блог |
