Модернизация Беларуси неизбежна, однако не следует ожидать, что режим Александра Лукашенко станет более либеральным, считают белорусские эксперты. Более того, опробованные в Беларуси технологии власти задействуют соседние государства – Россия и Украина.

Эксперт международного консорциума EUROBELARUS Владимир Мацкевич и директор Центра европейской трансформации Андрей Егоров обсуждают возможные варианты будущего Беларуси. 

Алекс Григорьев: Что ожидает Беларусь в краткосрочной перспективе?

Владимир Мацкевич: После немотивированной жестокости, проявленной властями 19 декабря, достаточно трудно прогнозировать ближайшие события. 

У Минска достаточно большая заинтересованность в налаживании отношений с Европой, поэтому последующие два года должны были быть посвящены именно этому – в частности полноценному участию в «Восточном партнерстве» (запущенный летом 2009 года проект ставит целью сближение ЕС с шестью постсоветскими государствами – А.Г.). 

И там есть одна дыра – парламентский уровень взаимодействия Европы и стран «Восточного партнерства». Белорусский парламент является нелегитимным, поэтому Беларусь в «Евронесте» (Парламентская ассамблея «Восточного партнерства» – А.Г.) не участвует, что делает сложным участие Беларуси в этой интеграционной инициативе. Если Минск сохранит направление движения в сторону Европы, то ближайшие два года будут посвящены легитимизации белорусского парламента. В какой форме это будет проходить, сказать трудно, потому что режим Лукашенко органически неспособен провести нормальные выборы. 

А.Г.: Как могут развиваться отношения Беларуси и России?

Андрей Егоров: Примерно так же, как и раньше. Александр Лукашенко осуществляет в Беларуси защиту определенных российских интересов и является единственным тому гарантом. Поэтому политика косвенной поддержки Россией режима Лукашенко будет продолжаться. Однако это не значит, что не будет проблем в сферах энергетики, экономики, торговли…Торгово-энергетические войны будут продолжаться. 

А.Г.: Каков, на ваш взгляд, международный авторитет Беларуси?

В.М.: Мир вынужден считаться с диктаторами. Если мы посмотрим на интерес ведущих держав к малым странам, то наибольший интерес они проявляют к тем государствам, где существуют жесткие диктатуры. В этом смысле известность Беларуси в мире увеличилась благодаря Александру Лукашенко. Если бы у нас был демократический режим, то мы были бы тихой, незаметной, никому не интересной страной. Но авторитет белорусского государства от этого, конечно же, не увеличился. 

А.Е.: Важно добавить, что меняется тренд европейской политики. Сейчас господствует мнение, что предыдущая политика ЕС была неэффективной и не дала ожидаемых результатов в области демократической трансформации постсоветского пространства. Сейчас на территории бывшего СССР начался авторитарный откат: в Азербайджане формируется наследственная диктатура, не решается вопрос с Беларусью, заметны авторитарные тенденции в Грузии, Украине, Армении… 

Естественно, страны, подобные Беларуси, позитивного имиджа не имеют, что создает для них определенные проблемы. Поэтому в Беларуси и идут разговоры, что нам нужны инвестиции, но получить их сложно из-за негативного имиджа – поэтому нам следует над ним поработать. 

А.Г.: Существует мнение, что часть европейских лидеров неформально поддерживает режим Александра Лукашенко, считая, что только он не дает возможности России полностью подмять под себя Беларусь. Ваш комментарий?

В.М.: В этом есть доля правды. Лукашенко и его режим осознали собственные интересы, они избавились от иллюзий относительно построения союзного государства и внедрения в Кремль белорусского клана. Они стали отстаивать интересы страны, естественно, понимая их как интересы правящего режима. 

При этом важно осознавать, что интересы страны и интересы режима – разные вещи. Даже когда эти интересы совпадают, это не должно создавать иллюзий, что Лукашенко является защитником суверенитета Беларуси. В каком-то смысле он выполняет эту функцию, как, вероятно, выполнял бы ее любой другой политик, имеющий собственные – даже эгоистические – интересы. 

А.Е.: Долгосрочное выживание Беларуси, экономический рост, повышение благосостояния населения – залог сохранения власти прилукашенковской элиты. Если эти экономические интересы входят в противоречие с российскими, то возникает конфликт. В этих условиях элита Беларуси борется только за сохранение собственной власти.

А.Г.: Вы постоянно используете слово «элита». Однако в Беларуси виден только один представитель элиты – Александр Лукашенко, остальные малозаметны, по крайней мере, со стороны… 

В.М.: Это особенность авторитарных режимов, которые нивелируют человеческое достоинство, причем не только простых, но и высокопоставленных граждан. Тем не менее, у представителей белорусской элиты есть достаточные возможности для действий в отведенной им сфере. Они не стараются выпячивать себя, не стараются выступать как самостоятельные политические фигуры, потому что в противном случае рискуют потерять все. Их благосостояние и влияние зависят от покровительства первого лица. Фактически диктатор раздает отрасли, предприятия, территории во владение своим людям.

Белорусской элитой является высшее чиновничество, большая часть этих людей – не публичные фигуры. Они контролируют некоторые активы и территории, имеют с этого доход, хотя и не обладает на них правом собственности. Этих людей и приходится называть «элитой», хотя очевидно, что такого рода прослойка элитой не является. 

А.Г.: Кроме политической и экономической, есть и интеллектуальная элита. Кто из ее представителей сплотился вокруг Александра Лукашенко?

А.Е.: До распада СССР вся интеллектуальная элита была сконцентрирована главным образом в Москве. Беларуси пришлось выращивать свои интеллектуальные кадры. В республике сохраняется деление на «старую» и «новую» интеллектуальную элиту. 

«Старая» – советская – элита основывается на славянофильских, русофильских идеях о Беларуси. «Новая» элита – это молодые люди, которые ныне начинают занимать ведущие должности: их пророссийская ориентация намного слабее. В идеологической модели правящего режима сохраняются русофильские ноты, но больший акцент делается на своеобразии белорусской модели, на способностях Беларуси найти свой путь развития…

А.Г.: Ходят слухи, что Беларусь собирается перейти к модели «управляемой демократии» по российскому образцу. Возможно ли это?

А.Е.: Когда говорят о создании в Беларуси чего-либо по российскому образцу, я улыбаюсь. Дело в том, что Беларуси принадлежит сомнительная слава построения первой авторитарной государственной модели в европейской части постсоветского пространства, причем модели, которая доказала свою жизнеспособность. 

В России авторитарный откат начался позже, чем в Беларуси – причем во многих своих чертах он заимствовал то, что уже было выстроено в Беларуси. А сегодня многие действия президента Украины Виктора Януковича напоминают действия Лукашенко образца 1996-1997 годов.

В.М.: Действия Путина в начале 2000-х годов во многом копировали действия и решения Лукашенко. В этом смысле скорее Россия заимствует у Беларуси. Другое дело, что Россия в гораздо большей степени стремится имитировать именно демократию, в Беларуси же этого нет. Лукашенко не стеснятся своего диктаторского положения. Так что Беларусь не будет заимствовать российские формы. 

А.Г.: Какими могут быть предстоящие пять лет правления Александра Лукашенко?

А.Е.: Беларусь отлично использовала советское наследие. Но сейчас нереформированность экономики начинает оказывать негативное воздействие. Республике нужны системные реформы не только в экономике, но и в областях, ее поддерживающих. К примеру, необходимы новые кадры – следовательно, нужна реформа системы образования. Это понимается элитами: недавно глава Национального банка Беларуси Петр Прокопович заявил, что еще три года такой жизни, и мы окажемся в состоянии дефолта. Это означает, что Беларусь может ожидать трансформация и либерализация ряда областей. Конечно, эти процессы в последнюю очередь затронут сферу политики.

В.М.: Шок, связанный с событиями 19 декабря, вряд ли способен изменить долгосрочный тренд – Беларуси никуда не деться от либерализации в неполитической сфере. Мы не можем существовать без модернизации экономики, без осовременивания образа жизни... Понимая это, элита будет вынуждена пойти на эти шаги. Но вынужденность подразумевает, что параллельно с модернизацией будет продолжаться подавление несогласных.

Алекс Григорьев, Вашингтон

Голос Америки, 29 декабря 2010